Митрополит Сергий (Страгородский) (1867–1944)
Митрополит Сергий (Страгородский)
(1867–1944), один из иерархов Русской Православной Церкви, при жизни был
почитаем как богослов и мудрый церковный деятель. Его авторитет был
огромен и непоколебим. Во всяком случае, в церковной печати его было
запрещено критиковать как до Переворота 1917, так и после него. Все
возражения и замечания гасились представителями той школы богословия, к
которой принадлежал митр. Сергий.
Имя митр. Сергия было окружено почти повсеместным уважением, а потому он был назначен заместителем Местоблюстителя Патриаршего престола. Отсюда вполне объяснимо то невероятное удивление, которое вызвала Декларация митр. Сергия 1927 г.
Как выдающийся иерарх, богослов, подвижник, ученик самого уважаемого в Русской Церкви "аввы" Антония (Храповицкого) мог совершить такой непоследовательный шаг?
С другой стороны, хорошо известно, что некоторые святые с подозрением относились к личности и убеждениям митр. Сергия. Особенности взглядов митр. Сергия заставили обратить на себя внимание после его открытого кратковременного пребывания в ереси Обновленчества: всем, наверно, известно высказывание Преп. Нектария Оптинского о митр. Сергии: “Да, он покаялся, но яд в нем остался”. Прозорливый Старец усмотрел главное: действительно, митр. Сергий отказывался считать грехом свое пребывание в Ереси Обновленчества.
Архиеп. Серафим Финляндский в 1925 г. писал в Синод РПЦЗ: “Митр. Сергий просил Патриарха благословить ему служить с ним в Донском. Патриарх отказал, ссылаясь на то, что он был в “Живой Церкви”. Митр. Сергий стал доказывать, что он не согрешил, и Патр. Тихон согласился допустить его к служению без публичного покаяния. Когда митр. Сергий явился в Донской и стал надевать мантию, дабы вместе с другими архиереями идти навстречу Патриарху (там завелся такой порядок), то архиереи заявили ему, чтобы он не выходил навстречу и не служил с Патриархом. Он стал ссылаться на благословение Патриарха, тогда они заявили ему, что если он будет служить, то они все, и священники, не будут служить и оставят их вдвоем, так как решение данное Патриархом считают незаконным. Вместе с тем они предложили митр. Сергию сначала принести публичное покаяние, а потом уже служить. Митр. Сергий вынужден был подчиниться. Вообще тут вышло очень скандальное дело и митр. Сергий сильно уронил себя.
Еп. Феодор (Поздеевский) сильно восставал против назначения его в Нижний и однажды даже не принял его у себя. Главным виновником церковной смуты считают митр. Сергия, который вместе с Евдокимом и Серафимом написали послание о признании Церковного Управления Антонина каноническим. Многие признавшие “Живую Церковь” так и говорят, что их смутил митр. Сергий”.
Наиболее резко выступали против него сщмч. Феодор (Поздеевский) и единомысленные ему московские иерархи...
Анонимный “Обзор главнейших событий церковной жизни России” утверждает: “А затем в 1922 г., когда после ареста Патриарха по всей России бушевало живоцерковное безпутство – это он, митр. Сергий, призывал православных подчиниться самозванному ВЦУ, признавая его “единственно каноническим церковным управлением”. Правда, впоследствии он имел мужество покаяться и на коленях просить у Патриарха прощения, но факт остается фактом [Теперь мы знаем, что митр. Сергий не собирался ни в чем каяться перед Патриархом]. То, что было понятно, простительно и может быть даже естественно для провинциального епископа, не искушенного в вопросах каноники, то для митр. Сергия – с его образованием, умом и главное, опытом – было непонятно и непростительно. И может быть прав был в 1923 г. архиеп. Феодор (Поздеевский), когда он говорил Патриарху, что митр. Сергия можно простить только на смертном одре”.
Задним числом указывали также на то, что в начале XX века митр. Сергий участвовал в Религиозно-Философских собраниях в Санкт-Петербурге. Подозрительным начало казаться и его сотрудничество с масонским Временным Правительством.
Архиеп. Серафим (Соболев) посвятил учению митр. Сергия о спасении главу в своей книге об ИСКАЖЕНИЯХ православного вероучения в Русской Церкви...
Но даже при самом резко отрицательном отношении к личности митр. Сергия мотивы его Декларации казались непонятными.
Тем не менее объяснение происшедшего в 1926 г. уже было дано, и притом, задолго до самой Декларации.
Сщмч. Виктор Глазовский указал на связь между богословским учением митр. Сергия и его Декларацией: “Его ЗАБЛУЖДЕНИЯ О ЦЕРКВИ И СПАСЕНИИ В НЕЙ человека мне ясны были еще в 1911 году, и я писал о нем в старообрядческом журнале, что придет время и он потрясет Церковь” [3. С. 601]. Заметим для себя тот факт, что православному клирику пришлось для критики митр. Сергия обращаться в старообрядческое издание. Никакое официальное православное издание эту критику бы не опубликовало.
Итак, Декларация была шоком для тех, кто считал митр. Сергия столпом веры, и не очень удивило тех немногих, кто считал, что яд в нем и был, и остался.
Дальнейшие события, как мы знаем, доказали правоту последних. Сразу после выхода Декларации оказалось, что в действиях и мыслях митр. Сергия и его учеников был не разлад, а наоборот, внутренняя последова- тельность.
При этом оставался, а во многом и остается, неразрешенным вопрос о связи предыдущего духовного пути митр. Сергия, его богословских трудов с Декларацией.
В этом отношении сталкиваются две позиции, указанные выше. Первая: митр. Сергий был замечательный богослов, верный ученик митр. Антония, мудрый церковный деятель, единственным недостатком которого была необъяснимая склонность к компромиссам в вопросах спасения. Таким образом, Декларация предстает как невероятная и необъяснимая ошибка. В дальнейшем из-за постоянного контроля властей митр. Сергий не имел никакой возможности исправить свою ошибку.
Митр. Антоний в этом смысле и писал: “Митр. Сергий оскандалился: ему в Церкви народ кричал: “изменник, Иуда” и выгнал его, сорвав облачение… А митр. Сергия все-таки мне жаль: у него нет силы воли, а голова светлая и сердце доброе” [4. С. 221].
А также: “Жаль мне бедного Преосвященного митр. Сергия, которого изругали и освистали в церкви Московской, то есть в храме; он, конечно, не таков, как его аттестовали ругатели, хотя поступки его за последние три года нецелесообразны – он перемудрил” [4. С. 249].
В беседе с Петроградским духовенством в 1927 г. митр. Сергий говорит: “Я спасаю Церковь”. Присутствовавшие сказали митрополиту: “Что Вы, это мы спасаемся в Церкви, а не спасаем ее!” Тогда митр. Сергий говорит, что он сказал это в другом смысле. А в каком смысле можно так сказать?
Позднее митр. Сергий говорит: “Моя программа – программа Духа Святого, я действую сообразно нуждам каждого дня” [6. С. 67].
Далее, почему он считал себя вправе запрещать и объявлять недействительными таинства не признавших его Декларацию? Канонически это было неправильно, поскольку митр. Сергий и Синод его не были в полном смысле ВЕРХОВНОЙ ВЛАСТЬЮ в Церкви. Объяснения такой политики должны были быть догматическими.
Почему митр. Сергий объявил недействительными таинства митр. Евлогия и Зарубежного Синода? Канонически он на это не имел права.
Почему митр. Сергий считал, что все обвинения в его адрес в политиканстве и влиянии властей – несправедливы? Почему он всегда говорил, что его не так поняли?
То, что считалось мудростью митр. Сергия, – это последовательность его взглядов и внутренней жизни. А взгляды его не поддаются двоякому истолкованию: всегда и во всем всю силу своего ума и все богатство своих знаний митр. Сергий обращал на уничтожение всех различий в Церкви.
Причем это низложение Христианства в мировоззрении митр. Сергия происходило в нескольких областях.
Наиболее очевидно искажение Христианского миропонимания выражается в отношении митр. Сергия к Православному вероучению. Для него вероучение – это самая несущественная сторона Христианства, чисто внешняя, умозрительная, рассудочная. Поэтому он обращал на нее внимание менее всего и, будучи уверен в молчании своих критиков, не слишком заботился о том, чтобы скрыть неправославность своих убеждений.
Вторая сторона мировоззрения – гораздо более существенная – это философское учение “нравственного монизма”. Это учение одушевляло все писания и рассуждения митр. Сергия, так что все его богословие есть не более чем прикрытие для философского чисто человеческое учение.
Св. Виктор Глазовский писал в 1928 г.: “Декларация – это отступление от истины Спасения. Это взгляд на спасение как на естественное нравственное совершенствование человека; это языческое философское учение о спасении, и для достижения такого спасения внешняя [церковная] организация абсолютно необходима.
По моему мнению, это то же самое заблуждение, в котором я обвинил митр. Сергия еще в 1912 г.”[5. С. 146]. («Жизнеописание Блаженного Антония, митрополита Киевского и Галицкого», т. 6, сс. 233-240).
Имя митр. Сергия было окружено почти повсеместным уважением, а потому он был назначен заместителем Местоблюстителя Патриаршего престола. Отсюда вполне объяснимо то невероятное удивление, которое вызвала Декларация митр. Сергия 1927 г.
Как выдающийся иерарх, богослов, подвижник, ученик самого уважаемого в Русской Церкви "аввы" Антония (Храповицкого) мог совершить такой непоследовательный шаг?
С другой стороны, хорошо известно, что некоторые святые с подозрением относились к личности и убеждениям митр. Сергия. Особенности взглядов митр. Сергия заставили обратить на себя внимание после его открытого кратковременного пребывания в ереси Обновленчества: всем, наверно, известно высказывание Преп. Нектария Оптинского о митр. Сергии: “Да, он покаялся, но яд в нем остался”. Прозорливый Старец усмотрел главное: действительно, митр. Сергий отказывался считать грехом свое пребывание в Ереси Обновленчества.
Архиеп. Серафим Финляндский в 1925 г. писал в Синод РПЦЗ: “Митр. Сергий просил Патриарха благословить ему служить с ним в Донском. Патриарх отказал, ссылаясь на то, что он был в “Живой Церкви”. Митр. Сергий стал доказывать, что он не согрешил, и Патр. Тихон согласился допустить его к служению без публичного покаяния. Когда митр. Сергий явился в Донской и стал надевать мантию, дабы вместе с другими архиереями идти навстречу Патриарху (там завелся такой порядок), то архиереи заявили ему, чтобы он не выходил навстречу и не служил с Патриархом. Он стал ссылаться на благословение Патриарха, тогда они заявили ему, что если он будет служить, то они все, и священники, не будут служить и оставят их вдвоем, так как решение данное Патриархом считают незаконным. Вместе с тем они предложили митр. Сергию сначала принести публичное покаяние, а потом уже служить. Митр. Сергий вынужден был подчиниться. Вообще тут вышло очень скандальное дело и митр. Сергий сильно уронил себя.
Еп. Феодор (Поздеевский) сильно восставал против назначения его в Нижний и однажды даже не принял его у себя. Главным виновником церковной смуты считают митр. Сергия, который вместе с Евдокимом и Серафимом написали послание о признании Церковного Управления Антонина каноническим. Многие признавшие “Живую Церковь” так и говорят, что их смутил митр. Сергий”.
Наиболее резко выступали против него сщмч. Феодор (Поздеевский) и единомысленные ему московские иерархи...
Анонимный “Обзор главнейших событий церковной жизни России” утверждает: “А затем в 1922 г., когда после ареста Патриарха по всей России бушевало живоцерковное безпутство – это он, митр. Сергий, призывал православных подчиниться самозванному ВЦУ, признавая его “единственно каноническим церковным управлением”. Правда, впоследствии он имел мужество покаяться и на коленях просить у Патриарха прощения, но факт остается фактом [Теперь мы знаем, что митр. Сергий не собирался ни в чем каяться перед Патриархом]. То, что было понятно, простительно и может быть даже естественно для провинциального епископа, не искушенного в вопросах каноники, то для митр. Сергия – с его образованием, умом и главное, опытом – было непонятно и непростительно. И может быть прав был в 1923 г. архиеп. Феодор (Поздеевский), когда он говорил Патриарху, что митр. Сергия можно простить только на смертном одре”.
Задним числом указывали также на то, что в начале XX века митр. Сергий участвовал в Религиозно-Философских собраниях в Санкт-Петербурге. Подозрительным начало казаться и его сотрудничество с масонским Временным Правительством.
Архиеп. Серафим (Соболев) посвятил учению митр. Сергия о спасении главу в своей книге об ИСКАЖЕНИЯХ православного вероучения в Русской Церкви...
Но даже при самом резко отрицательном отношении к личности митр. Сергия мотивы его Декларации казались непонятными.
Тем не менее объяснение происшедшего в 1926 г. уже было дано, и притом, задолго до самой Декларации.
Сщмч. Виктор Глазовский указал на связь между богословским учением митр. Сергия и его Декларацией: “Его ЗАБЛУЖДЕНИЯ О ЦЕРКВИ И СПАСЕНИИ В НЕЙ человека мне ясны были еще в 1911 году, и я писал о нем в старообрядческом журнале, что придет время и он потрясет Церковь” [3. С. 601]. Заметим для себя тот факт, что православному клирику пришлось для критики митр. Сергия обращаться в старообрядческое издание. Никакое официальное православное издание эту критику бы не опубликовало.
Итак, Декларация была шоком для тех, кто считал митр. Сергия столпом веры, и не очень удивило тех немногих, кто считал, что яд в нем и был, и остался.
Дальнейшие события, как мы знаем, доказали правоту последних. Сразу после выхода Декларации оказалось, что в действиях и мыслях митр. Сергия и его учеников был не разлад, а наоборот, внутренняя последова- тельность.
При этом оставался, а во многом и остается, неразрешенным вопрос о связи предыдущего духовного пути митр. Сергия, его богословских трудов с Декларацией.
В этом отношении сталкиваются две позиции, указанные выше. Первая: митр. Сергий был замечательный богослов, верный ученик митр. Антония, мудрый церковный деятель, единственным недостатком которого была необъяснимая склонность к компромиссам в вопросах спасения. Таким образом, Декларация предстает как невероятная и необъяснимая ошибка. В дальнейшем из-за постоянного контроля властей митр. Сергий не имел никакой возможности исправить свою ошибку.
Митр. Антоний в этом смысле и писал: “Митр. Сергий оскандалился: ему в Церкви народ кричал: “изменник, Иуда” и выгнал его, сорвав облачение… А митр. Сергия все-таки мне жаль: у него нет силы воли, а голова светлая и сердце доброе” [4. С. 221].
А также: “Жаль мне бедного Преосвященного митр. Сергия, которого изругали и освистали в церкви Московской, то есть в храме; он, конечно, не таков, как его аттестовали ругатели, хотя поступки его за последние три года нецелесообразны – он перемудрил” [4. С. 249].
В беседе с Петроградским духовенством в 1927 г. митр. Сергий говорит: “Я спасаю Церковь”. Присутствовавшие сказали митрополиту: “Что Вы, это мы спасаемся в Церкви, а не спасаем ее!” Тогда митр. Сергий говорит, что он сказал это в другом смысле. А в каком смысле можно так сказать?
Позднее митр. Сергий говорит: “Моя программа – программа Духа Святого, я действую сообразно нуждам каждого дня” [6. С. 67].
Далее, почему он считал себя вправе запрещать и объявлять недействительными таинства не признавших его Декларацию? Канонически это было неправильно, поскольку митр. Сергий и Синод его не были в полном смысле ВЕРХОВНОЙ ВЛАСТЬЮ в Церкви. Объяснения такой политики должны были быть догматическими.
Почему митр. Сергий объявил недействительными таинства митр. Евлогия и Зарубежного Синода? Канонически он на это не имел права.
Почему митр. Сергий считал, что все обвинения в его адрес в политиканстве и влиянии властей – несправедливы? Почему он всегда говорил, что его не так поняли?
То, что считалось мудростью митр. Сергия, – это последовательность его взглядов и внутренней жизни. А взгляды его не поддаются двоякому истолкованию: всегда и во всем всю силу своего ума и все богатство своих знаний митр. Сергий обращал на уничтожение всех различий в Церкви.
Причем это низложение Христианства в мировоззрении митр. Сергия происходило в нескольких областях.
Наиболее очевидно искажение Христианского миропонимания выражается в отношении митр. Сергия к Православному вероучению. Для него вероучение – это самая несущественная сторона Христианства, чисто внешняя, умозрительная, рассудочная. Поэтому он обращал на нее внимание менее всего и, будучи уверен в молчании своих критиков, не слишком заботился о том, чтобы скрыть неправославность своих убеждений.
Вторая сторона мировоззрения – гораздо более существенная – это философское учение “нравственного монизма”. Это учение одушевляло все писания и рассуждения митр. Сергия, так что все его богословие есть не более чем прикрытие для философского чисто человеческое учение.
Св. Виктор Глазовский писал в 1928 г.: “Декларация – это отступление от истины Спасения. Это взгляд на спасение как на естественное нравственное совершенствование человека; это языческое философское учение о спасении, и для достижения такого спасения внешняя [церковная] организация абсолютно необходима.
По моему мнению, это то же самое заблуждение, в котором я обвинил митр. Сергия еще в 1912 г.”[5. С. 146]. («Жизнеописание Блаженного Антония, митрополита Киевского и Галицкого», т. 6, сс. 233-240).
==================================
Откуда крайнее нечестие этого Красного беззаконного сообщества, так
называемого Патриархата? Оно с самого начала и закладывалось
жыдобольшевиками еще в 1927 году. Начало МП РПЦ это предательство ВЕРЫ
СВЯТЫХ ОТЦОВ и ИЗМЕНА ХРИСТУ. Все, кто поддержал митр. Сергия в его
союзе с богоборцами все были его же духа последователи, неверные и
безнравственные. Потому то лучшие катакомбники из духовенства и русские
православные зарубежники и полагали МОСК. Патриархат - ХУЛОЮ НА СВЯТОГО
ДУХА - главным препятствием к Возрождению Православного Царства. Это так
и есть.
Оставить комментарий