С. Мальсаговъ — "Адскіе острова. Знаменитая совѣтская «амнистія»"

 

 

"Въ 1922 году въ честь годовщины Октября Совѣтъ Народныхъ Комиссаровъ РСФСР (Россія тогда существовала подъ такимъ названіемъ) объявилъ полную амнистію для всѣхъ противниковъ Совѣтской власти. Эта амнистія, которая была подписана цвѣтомъ Коммунистической партіи, оффиціально обѣщала полное забвеніе любаго преступленія, совершеннаго Бѣлогвардейцами всѣхъ ранговъ и категорій.

Я до сихъ поръ не могу понять — какъ я, лучше ​ чёмъ кто-либо другой знавшій цѣну большевистскимъ обѣщаніямъ, ведшій борьбу съ Совѣтской властью не на жизнь, а на смерть, могъ повѣрить въ добрую волю людей, ​которые всегда лгали. Я заплатилъ за мою непростительную глупость своими страданіями въ Соловецкой тюрьмѣ. Пусть моя судьба будетъ предостереженіемъ для другихъ довѣрчивыхъ людей.


Въ апрѣлѣ 1923 года я самъ сдался въ руки офицеровъ ЧК въ ​Батумѣ. Меня допрашивалъ слѣдователь, примѣчательный своей молодостью. Это былъ дерзкій юноша семнадцати ​лѣтъ​. Слѣдственная служба въ Совѣтской Россіи сформирована «блестяще». Когда молодой чекистъ суммировалъ мои преступленія (надо сказать, довольно подробно), онъ заключилъ свой допросъ глумливой усмѣшкой: «Ха, мы не будемъ мягкотѣлы въ отношеніи такихъ парней, какъ ты». И ​они дѣйствительно не были мягкотѣлы. Когда я сослался на ​ оффиціальныя слова амнистіи, слѣдователь прямо взревѣлъ отъ смѣха: «Отведите его въ камеру и пусть тамъ ему покажутъ амнистію». И дѣйствительно — ​ они показали...


Я не буду подробно описывать свои ​ моральныя и ​физическія муки, избіенія, оскорбленія, попытки извлечь изъ меня информацію провокаціонными методами — ​всё, что я вынесъ, будучи заключеннымъ въ Батумской ЧК. Достаточно сказать, что я былъ вызванъ на допросъ въ два часа ночи. 

Допрашивающіе въ очередной разъ прошлись по послѣднимъ событіямъ моей біографіи съ удивительной точностью и предложили, чтобы я сознался во ​всёмъ и назвалъ главныхъ соучастниковъ въ количествѣ десяти человѣкъ (число указано очень точно). Уговоры смѣнялись бранью и оскорбленіями, оскорбленія — выстрѣлами изъ револьвера надъ моей головой. ​Всё дѣлалось съ расчетомъ запугать меня.


Я отрицалъ свою виновность и отказывался назвать кого-либо изъ соучастниковъ. Меня и еще троихъ заключенныхъ вывели на разстрѣлъ во дворъ тюрьмы. Одинъ изъ узниковъ былъ убитъ въ двухъ шагахъ отъ меня. Второй тоже рухнулъ замертво. Третій упалъ, истекая кровью. Затѣмъ крикнули мнѣ: «Теперь твоя очередь!»


Въ оцѣпенѣніи я стоялъ рядомъ съ тѣлами моихъ спутниковъ. Почти касаясь моей головы дулами пистолетовъ, чекисты кричали мнѣ: «Признавайся!»


Я молчалъ. По какой-то причинѣ ​они​ не стали убивать меня. Возможно, моя жизнь была имъ зачѣмъ-то необходима. Я провелъ нѣсколько дней въ тюрьмѣ Батумской Ч. К. Затѣмъ меня перевели въ Закавказскую Ч. К. въ Тифлисе. ​Ея​ главное управленіе находилось въ кварталѣ ​Сололаки​, въ центрѣ города. Что касается жестокости, то никакой разницы между ​ея​ порядками и увидѣннымъ въ ​Батумѣ​ не было. Предсѣдателемъ и всемогущимъ хозяиномъ Закавказской Ч. К. въ это время былъ хорошо извѣстный Могилевскій, который не такъ давно погибъ въ авіакатастрофѣ.


Кровь лилась на Кавказѣ потоками. Коммунисты осуществляли тройную месть по отношенію къ своимъ заключеннымъ: за убійство Воровского въ Швейцаріи, за возстаніе въ Грузіи, за ультиматумъ лорда ​Карзона​.


Въ безчисленныхъ тюрьмахъ Кавказа ежедневно уничтожались тысячи людей. Кавказъ не былъ еще окончательно покоренъ коммунистами, и въ то время, о которомъ я пишу, ​весь​ регіонъ былъ въ огнѣ гражданской войны. ​Повстанческія​ группы врывались въ города и вѣшали всѣхъ большевиковъ подрядъ. Послѣдніе отвѣчали усиленіемъ своего и безъ того безжалостнаго террора.


Однажды повстанцы спустились въ станицу Курскъ рядомъ съ Владикавказомъ и помимо прочаго угнали стадо, принадлежавшее Совѣтамъ. Слѣдомъ была пущена погоня, возглавляемая прославленнымъ палачомъ латышомъ ​Штыбе​, предсѣдателемъ Г. П. У. Горской республики. Группа повстанцевъ скрылась въ горахъ, угнавъ съ собой ​весь​ скотъ, и ​её​ не могли обнаружить. Чекистамъ удалось окружить только одного изъ главарей повстанцевъ.


Горецъ, позади котораго была отвѣсная скала, располагалъ полнымъ карманомъ патроновъ и противостоялъ атакѣ нѣсколькихъ эскадроновъ въ теченіи нѣсколькихъ часовъ. Одинъ изъ его мѣткихъ выстрѣловъ сразилъ ​самого​ ​Штыбе​. Хотя повстанецъ былъ нѣсколько разъ раненъ, онъ уничтожилъ болѣе восьми коммунистовъ. Но въ концѣ концовъ онъ упалъ, смертельно раненный. Въ его ​ружьѣ​, которое ​холодные​ пальцы держали близко у лица, не было найдено ни одного патрона. Онъ сражался до конца. Его тѣло привязали къ хвосту лошади и поволокли во Владикавказъ. Палача же ​Штыбе​ похоронили съ пышностью и воинскими почестями на Пушкинской площади въ Тифлисе. Смерть этого мошенника власти использовали какъ предлогъ для проведенія репрессій надъ заключенными.


Пастухомъ, которому было поручено пасти скотъ, угнанный повстанцами въ горы, былъ глухонѣмой отъ рожденія мальчикъ, явно слабоумный. Этому идіоту и было поручено устанавливать среди всѣхъ заключенныхъ въ тюрьмы Кавказа личности тѣхъ, кто имѣлъ отношеніе къ убійству «незабвеннаго товарища ​Штыбе​».


Предсѣдателя Гор. Ч. К. (Ч. К. Горской республики) не тревожилъ вопросъ, какъ мы, находящіеся въ тюрьмѣ Ч. К. въ моментъ гибели ​Штыбе​ и задолго до ​нее​, могли имѣть отношеніе къ его убійству. Насъ выстроили въ два ряда, и если пастухъ останавливался напротивъ человѣка и издавалъ нечленораздѣльный звукъ или просто идіотически улыбался, этого было достаточно, чтобы человѣка, который привлекъ вниманіе полоумнаго мальчика, сдѣлать причастнымъ къ убійству «незабвеннаго товарища ​Штыбе​». Немедленно отдавался приказъ: «Два шага впередъ!» И пуля посылалась въ голову.


Нѣсколько дюжинъ людей было уничтожено на моихъ глазахъ. Такъ, шествуя вдоль ​второго​ ряда, пастухъ остановился передо мной. Смерть казалась неминуемой. Но прокуроръ Горской республики ​Тогузовъ​, который слѣдовалъ позади пастуха и который допрашивалъ меня этой ночью и точно зналъ, что я абсолютно не имѣлъ никакого отношенія къ смерти ​Штыбе​, почувствовалъ, видимо, мгновенное угрызеніе совѣсти и отвелъ пастуха какъ разъ въ тотъ моментъ, когда онъ исказилъ передо мной свое лицо въ идіотской гримасѣ.


Этотъ прокуроръ является характерной фигурой. Казбекъ ​Тогузовъ​ — бывшій офицеръ, въ 1917 г. продолжалъ на Кавказѣ отчаянную и безнадежную борьбу въ поддержку ​Временнаго​ правительства, требуя роспуска всѣхъ солдатскихъ и рабочихъ Совѣтовъ съ помощью Вооруженныхъ силъ. Но при обстоятельствахъ весьма загадочныхъ онъ вступилъ въ компартію и до сихъ поръ вѣшаетъ людей, теперь уже враговъ большевизма.


ГЛАВА 3

УЖАСЫ ТИФЛИССКОЙ ТЮРЬМЫ


Среди тысячъ людей, заключенныхъ въ тюрьмы Закавказской Ч. К. одновременно со мной, было пятнадцать офицеровъ. Въ ихъ числѣ генералъ Цулукидзе, князь ​Камшіевъ​, князь ​Мухранскій​, братъ котораго былъ женатъ на дочери Великаго князя Константина Константиновича. ​Всѣ​ ​они​ обвинялись въ организаціи миѳическаго контрреволюціоннаго заговора и въ связяхъ съ Грузинскимъ возстаніемъ 1923 года. ​Эти​ люди послѣ продолжительныхъ мучительныхъ допросовъ были приговорены къ разстрѣлу...


Князь ​Мухранскій​ рѣшилъ дорого продать свою жизнь. Ему удалось раздобыть большой гвоздь (онъ нашелъ его въ камерѣ). Когда въ ночь исполненія приговора открылась дверь и группа чекистовъ, возглавляемая ​Шульманомъ​, комендантомъ Закавказской Ч. К., извѣстнаго какъ «смертельный комендантъ», вошла, чтобы увести осужденныхъ офицеровъ, ​Мухранскій​ бросилъ гвоздь со всей возможной силой въ лицо ​Шульману​, цѣлясь ему въ глаза. Тяжелый гвоздь сломалъ палачу носъ. ​Шульманъ​ застоналъ отъ боли, и сразу же раздались ​ужасные​ крики и выстрѣлы. Камера наполнилась дымомъ. ​Всѣ​ пятнадцать офицеровъ, находившіеся въ камерѣ, были убиты конвоемъ на мѣстѣ. Заключеннымъ изъ другихъ камеръ былъ отданъ приказъ смыть потоки крови.


Палачъ ​Зліевъ​, чрезвычайный уполномоченный Г. П. У. Горской республики въ Осетіи, прибѣгалъ къ слѣдующему. Онъ насильно вставлялъ дуло револьвера въ ротъ заключеннаго, котораго допрашивалъ, поворачивалъ его и такимъ образомъ ранилъ десны и выбивалъ зубы. Мой ​сокамерникъ​ по тюрьмѣ ​Г. О. Р. Г. П. У.​ подвергался такой пыткѣ. Это былъ пожилой осетинъ, котораго обвиняли въ слѣдующемъ преступленіи (цитата изъ обвинительнаго заключенія): «Обвиняется въ томъ, что однажды прошелъ мимо дверей дома Челокаева»...


* * *


По истеченіи нѣсколькихъ недѣль я былъ перемѣщенъ въ главную кавказскую тюрьму ​Метехъ​ въ Тифлисе. Какъ и нынѣ, ​Метехъ​ использовался въ 1923 году исключительно какъ мѣсто содержанія подъ стражей политическихъ заключенныхъ; ​обычные​ уголовники размѣщались въ государственной тюрьмѣ. Въ замкѣ находилось 2600 Бѣлогвардейцевъ, включая большое число грузинскихъ меньшевиковъ.


​Безчеловѣчныя​ репрессіи систематически продолжали осуществляться по отношенію къ беззащитнымъ людямъ — я видѣлъ много стариковъ, женщинъ и дѣтей. Одинъ разъ въ недѣлю — въ четвергъ — спеціальная комиссія, состоявшая поочередно изъ членовъ Закавказской и Грузинской Ч. К., засѣдала въ канцеляріи начальника тюрьмы и составляла списокъ жертвъ, не удѣляя особаго вниманія степени вины каждаго. Доказательство вины преобладало надъ голосомъ человѣчности. ​Весь​ персоналъ замка Закавказской и Грузинской Ч. К. былъ укомплектованъ садистами.


Каждый четвергъ ночью разстрѣливалось отъ шестидесяти до ста человѣкъ. Эта ночь была сущимъ адомъ для всего ​Метеха​. Мы не знали, кому суждено быть разстрѣляннымъ, и поэтому каждый ожидалъ смерти. Ни одинъ человѣкъ не могъ сомкнуть глазъ до ​самаго​ утра. Непрерывное кровопролитіе оказалось пыткой не только для заключенныхъ, но и для людей, живущихъ на свободѣ, внѣ тюрьмы. ​Всѣ​ улицы вокругъ ​Метеха​ долгое время были необитаемы. Населеніе этого квартала бросало свои дома, будучи больше не въ состояніи слышать выстрѣлы палачей и ​пронзительные​ крики и стоны ихъ жертвъ.


Чекисты ​Метеха​ всегда ходили пьяными. Это были ​профессіональные​ мясники. Ихъ сходство съ послѣдними усиливалось привычкой закатывать рукава по локоть и такимъ образомъ расхаживать по коридорамъ и камерамъ. Время отъ времени ​они​ валились на полъ, ​опьяненные​ виномъ и человѣческой кровью.


Въ ночь разстрѣла изъ каждой камеры забиралось отъ пяти до десяти человѣкъ. Чекисты какъ можно дольше затягивали процедуру зачитыванія списка обреченныхъ на смерть, и средній минимумъ ихъ пребыванія составлялъ около четверти часа въ каждой камерѣ. Дѣлались ​длинныя​ паузы передъ каждымъ именемъ, во время которыхъ ​всѣ​ арестанты трепетали отъ ужаса. Такую пытку не могли выдержать даже люди съ очень крѣпкими нервами. Въ такія ночи половина заключенныхъ замка плакала до ​самаго​ утра. На слѣдующій день никто не могъ съѣсть даже маленькаго кусочка пищи, тюремный обѣдъ оставался нетронутымъ. Это случалось каждую недѣлю.


​Заключенные​ изъ Горской республики, ​которые​ прибыли на Соловки въ 1925 году, разсказывали намъ, что это продолжалось и впослѣдствіи. Многіе люди не могли вынести длительнаго кошмара и сходили съ ума. Другіе совершали самоубійство любыми доступными способами.


Когда я находился въ замкѣ, хорошо извѣстный тифлисскій чекистъ Зозуля (кубанскій казакъ) былъ помѣщенъ среди заключенныхъ для провокаторской дѣятельности. Этотъ палачъ въ сравнительно короткій промежутокъ времени собственноручно разстрѣлялъ шестьсотъ человѣкъ (фактъ, который не отрицалъ самъ Зозуля). Подъ конецъ онъ былъ разоблаченъ и ​заключенные​ его убили.


Я провелъ четыре съ половиной мѣсяца въ ​Метехѣ и каждый четвергъ приготавливалъ себя къ смерти.


Послѣ ​Метеха​ началась нескончаемая серія путешествій по новымъ тюрьмамъ. Изъ ​метехской​ тюрьмы я былъ перемѣщенъ въ государственную тюрьму въ Тифлисѣ. Отсюда въ «​Тимахика​» — бакинскую тюрьму, гдѣ я провелъ двѣ недѣли, затѣмъ тюрьма ​В. Ч. К. въ ​Петровскѣ​ (три недѣли). Потомъ Грозный, изъ Грознаго въ столыпинскомъ вагонѣ, спеціально сконструированномъ для заключенныхъ, во Владикавказъ. И вездѣ было одно и то же: абсолютное подавленіе человѣческой личности, тѣ же пытки на ночныхъ допросахъ, голодъ и избіенія, тѣ же ​беззаконные​ и ​безпорядочные​ разстрѣлы". 


 

Прим.: Краснотряпочники стонутъ въ голосъ, плюясь и чертыхаясь, молъ ихъ коммунистическую родную Родину и милую сердцу Партію оклеветовываютъ ​треклятые​ ​западные​ либералы, а про какіе то тамъ репрессіи ​всѣ​ ​они​ же — ​высасываваютъ​ изъ пальца... и конечно же, за деньги ​Госдепа​. ​Ничаво​, молъ не было такого! УСЕВРУТЬ! Но куда же мы дѣнемъ тѣ сотни воспоминаній, что остались намъ отъ едва уцѣлѣвшихъ потомковъ того Террора...? Безъ нихъ мы такъ и не узнали бы всей правды: откуда ​есть​ пошла родимая/чужеродная ​Совѣтская​ власть и на ​чёмъ​ она строилась десятилѣтіями... Хотя уцѣлѣла лишь очень и очень немногая часть воспоминаній... 

Комментариев нет

Примечание. Отправлять комментарии могут только участники этого блога.

Технологии Blogger.