ПРАВДЫ О ТОЙ ВОЙНЕ МНОГО НЕ БЫВАЕТ
Виктор Астафьев: «ТОЛЬКО ПРЕСТУПНИКИ МОГЛИ ТАК СОРИТЬ своим народом!»
28 декабря 1987 г., Красноярск.
В. Кондратьеву
Дорогой Вячеслав!
Прочитал
в «Неделе» твой отлуп «наследникам». Зря ты их и себя утешаешь — все мы
его «наследники», и, если бы не были таковыми, у него и у его
сторожевых псов основы не было бы. Мы и жертвы, и претворители его. Я
тоже только раз, перед нашей первой артподготовкой, видел на снарядах,
приготовленных к заряжению, написанное «За Сталина», а «ура» вообще ни
разу не слышал, хотя воевал в более благоприятные времена, на фронте,
безтолково наступавшем, но это ничего не решает, Вячеслав. Все мы, все
наши гены, косточки, кровь, даже говно наше пропитаны были временем и
воздухом, сотворенным Сталиным. Мы и сейчас еще во многом его дети, хотя
и стыдно даже себе в этом признаться. Слава Богу, что уже не боимся, а
лишь стыдимся.
Я совершенно сознательно не вступил на фронте в
партию, хотя во время нашего стояния 1944 года Политотделы, охваченные
бурной деятельностью, махали после боя руками, клацали зубами и болтали
своими языками, загоняя всех в Партию, даже целые взводы делая
коммунистическими. Не миновало это мероприятие и наш взвод, наполовину
выбитый, а мы делали работу за целый взвод — война-то никуда не делась.
Делали хуже, чем укокошенный взвод, копали уже и неглубоко, разведку
вели тяп-ляп, связь была вся в узлах, радиосвязь полевая вообще не
работала. Спать-то ведь и нам часок-другой надо было, и есть хоть раз в
сутки требовалось. Как я увернулся, одному богу известно!
Но
видевший расстрел людей в Игарке, знавший о переселении «кулаков» такое,
что и во сне увидеть не дай Бог, ведавший о строительстве Норильска и
не всё, но достаточно много получивший объяснений о книге «Поднятая
целина» в пятнадцать лет от очень «осведомленных» бывших крестьян, с
которыми лежал долго в больнице, и там, хихикая от восторга, прочитавший
этот штрейкбрехерский роман, особенно вредный и «нужный» в ту пору, сам
понимаешь, я, «умудревши», созрел, чтоб не иметь дел с той, которая
поименовала себя сама — «умом, совестью и честью эпохи»! Совесть — это,
надо полагать, Сталин, ум — это, несомненно, Хрущев, ну а честь — это
уж, само собой, красавчик чернобровый Брежнев.
Кстати, его
преемник, о котором Миша Дудин так точно написал: «Извозчик выбился в
цари и умер с перепугу», не стыдился писать, что в 1944 году учился в
высшей партшколе, этак тоже, оказывается, шкуру спасали, и кто-то
помогал ее спасать! А мы той порой, мальчишки, съеденные вшами до
костей, делали работу один за пятерых, а то и за десятерых. Нам не до
Сталина и не до «ура» было — ткнуться, упасть, уснуть.
От
усталости, недохватов, от куриной слепоты много погибло, выходило из
строя бойцов. Не тебе говорить, когда отупеешь и обессилишь до того, что
одна-единственная мысль в голове шевелится: «Скорей бы убило. Отмучился
бы».
А в это время росли тыловые службы, Комиссары имели по три
машины: легковушку для выезда на всякого рода руководящие совещания,
«Виллис» у большинства так и остался новым, у нашего бригадного
Комиссара даже краска американская, качественная, на нем не сносилась,
третья машина — грузовая, «Студебеккер». Там стояли только заправленные
«простынями» пишущие машинки и всякого рода вдохновляющие тексты и
бумаги, и при них секретарши не старше восемнадцати лет, менявшиеся по
мере употребления и отправляемые в тыл для «лечения».
Ох, много, много есть чего скрывать «наследникам»! И я «наследник», да еще какой!
Вот
ты помянул Сашу Матросова, а ведь у меня где-то (где-то!) в бумагах
лежит вся история его страшной жизни, не по его вине страшной, а по
жизни всей системы. Он ведь был перед отправкой на фронт не в РУ, а в
Исправительной Колонии, которая до недавнего времени носила его имя, и
только потом пришло кому-то в голову, что нехорошо тюремному предприятию
носить имя героя.
Воистину героя! Грудью на Дзот он, конечно, не
бросался. А попавши на верх Дзота, пытался вырвать руками или наклонить
ствол пулемета к земле, но в Дзоте-то сидели не те болваны, коих нам
показывают в кино, и кормлены они были получше, чем Саша в штрафной
роте, и они его за пулемет стащили сверху и в амбразуру, которую, ты
знаешь, даже сытой Комиссарской жопой не закрыть, изрешетили парнишку.
Но и этой заминки хватило пехоте, чтоб сделать бросок и захлестнуть Дзот
гранатами. И добро, что борзописец тут скумекал, а не будь его, кто бы
узнал о Сашином подвиге. Борзописец тот всю жизнь сулился написать о
Матросове правду, да не умел он и не хотел жить правдой!
Но,
может, я такой прыткий и «правдивый», у которого были и есть все
нравственные данные, чтоб рассказать о своем одногодке правду и написать
о ней, да так, чтоб ясно было, что не благодаря Сталину, а вопреки его
системе и воле, не глядя на всю угрюмую псарню и велеречивых мехлисов,
народ и его истинный сын Саша Матросов шел на фронт и воевал на
передовой с честью, подлинной храбростью и достоинством, написал о нем?
Сперва
мне жрать нечего было, а когда стало чего жрать, потерять уже жратву не
хотелось, потом у меня появилась «лирическая струна», потом нахлынули
более «важные» экологические дела, потом я стар и болен сделался, тему
Сашину мне уже не по силам поднять и одолеть, а последователи наши пишут
о «бичах», проститутках, наркоманах и заворовавшихся продавщицах. Это
теперь так важно! А вот о Матросове вроде бы еще нельзя. «На святое
замахиваетесь! Мало вам Сталина! Так и до Жукова доберетесь!..»
А
между прочим, тот, кто «до Жукова доберется», и будет истинным русским
писателем, а не «наследником». Ох, какой это выкормыш «отца и учителя»!
Какой браконьер русского народа. Он, он и товарищ Сталин сожгли в огне
войны русский народ и Россию. Вот с этого тяжелого обвинения надо
начинать разговор о войне, тогда и будет правда, но нам до нее не
дожить. Сил наших, ума нашего и мужества не хватит говорить о трагедии
нашего народа, в том числе о войне, всю правду, а если не всю, то хотя
бы главную часть ее.
Черчилль говорит в своей книге публицистики,
что победители в войнах непременно оставались побежденными, и ни одна
страна, ни один народ не терпел такого поражения в войне, как Россия и
русский народ. Ее, России, попросту не стало. Страшно произносить, но
страна-победительница исчезла, самоуничтожилась, и этому исчезновению и
самоуничтожению и продолжающемуся неумолимому самоистреблению шибко
помогли наши блистательные вожди, начиная со Сталина, и однопартийная
система, спохватившаяся спасать страну и народ во время уже начавшейся
агонии <…>.
Оставить комментарий