Вы получите революцию, ужасную революцию. Какой курс она изберет,
будет
во многом зависеть от того, что г-н Рокфеллер прикажет сделать г-ну
Хейгу. Г-н Рокфеллер является символом американского правящего класса, а
г-н Хейг [политик от штата Нью-Джерси] является символом его
политических орудий”.
/////Лев Троцкий, “Нью-Йорк Таймс”, 13 декабря 1938 г.
В
1916 году, за год до русской Революции, интернационалист Лев
Бронштейн-Троцкий был выслан из Франции. По официальной версии, за его
участие в Циммервальской конференции, но также, несомненно, из-за его
зажигательных статей, написанных для русскоязычной газеты “Наше слово”,
издававшейся в Париже. В сентябре 1916 года Троцкий был вежливо
препровожден французской полицией через испанскую границу. Через
несколько дней мадридская полиция арестовала интернационалиста и
поместила его в “камеру первого класса” за полторы песеты в день.
Впоследствии Троцкий был перевезен в Кадис, затем в Барселону, чтобы в
конце концов быть посаженным на борт парохода “Монсеррат” испанской
Трансатлантической компании. Лев Давидович Троцкий вместе с семьей
пересек Атлантику и 13 января 1917 года высадился в Нью-Йорке.
Другие
троцкисты также совершили путь через Атлантику в западном направлении.
Одна группа троцкистов сразу же приобрела значительное влияние в Мексике
и написала Конституцию Керетаро для революционного правительства
Каррансы в 1917 году, предоставив тем самым Мексике сомнительную честь
иметь первое в мире правительство, которое приняло Конституцию
Советского типа.
Как Бронштейн, знавший только немецкий и русский
языки, выжил в капиталистической Америке? Судя по его автобиографии
“Моя жизнь”, его “единственной профессией в Нью-Йорке была профессия
революционера”. Другими словами, Троцкий время от времени писал статьи
для русского социалистического журнала “Новый мир”, издававшегося в
Нью-Йорке. Еще мы знаем, что в нью-йоркской квартире семьи Троцкого были
холодильник и телефон; Троцкий писал, что иногда они ездили в
автомобиле с шофером. Этот стиль жизни озадачивал двух маленьких сыновей
Троцкого. Когда они вошли в кондитерскую, мальчики с волнением спросили
мать: “Почему не вошел шофер?” [Leon Trotsky. My Life (New York:
Scribner's, 1930), chap. 22]
Этот шикарный образ жизни явно
противоречит доходам Троцкого, который признался, что в 1916 и 1917
годах получил только 310 долларов, и добавил: “Эти 310 долларов я
распределил между пятью возвращавшимися в Россию эмигрантами”. Однако
Троцкий заплатил за первоклассную комнату в Испании, семья его проехала
по Европе, в США они сняли превосходную квартиру в Нью-Йорке, внеся за
нее плату за три месяца вперед, и эксплуатировали автомобиль с шофером. И
все это – на заработок бедного революционера за несколько его статьей в
русскоязычных изданиях, издававшихся небольшим тиражом – в парижской
газете “Наше слово” и нью-йоркском журнале “Новый мир”!
Джозеф
Недава оценивает доход Троцкого в 1917 году в 12 долларов в неделю “и
еще какие-то гонорары за лекции” [Joseph Nedava. Trotsky and the Jews
(Philadelphia: Jewish Publication Society of America, 1972), p. 163].
Троцкий пробыл в Нью-Йорке в 1917 году три месяца, с января по март, так
что его доход от “Нового мира” составил 144 доллара и, допустим, было
еще 100 долларов гонораров за лекции – итого 244 доллара. Из них Троцкий
смог отдать 310 долларов друзьям, платить за нью-йоркскую квартиру,
обеспечивать семью – и отложить 10.000 долларов, которые забрали у него
канадские власти в апреле 1917 года в Галифаксе. Троцкий заявляет, что
те, кто говорит о наличии у него других источников дохода –
“клеветники”, распространяющие “глупые измышления” и “ложь”; но таких
расходов Троцкий не мог делать, разве что он играл на ипподроме на
Ямайке. Троцкий явно врал.
Что это был за источник? Артур Уиллерт
в своей книге “Дорога к безопасности” сообщает, что Троцкий зарабатывал
на жизнь электриком в студии “Фокс фильм”. Ряд писателей упоминает
другие места работы, но нет доказательств, что Троцкий получал деньги за
иную работу, кроме писания статей и выступлений...
Наше
расследование может быть сосредоточено на безспорном факте: когда
Троцкий уехал из Нью-Йорка в Петроград в 1917 году, чтобы организовать
большевицкую фазу Революции, у него были с собой 10.000 долларов. В 1919
году Овермановский комитет Сената США расследовал вопрос большевицкой
пропаганды и германских денег в США и в одном случае затронул источник
этих 10.000 долларов Троцкого.
Эти 10.000 долларов германского
происхождения упоминаются и в официальной британской телеграмме
военно-морским властям Галифакса, которые обратились с запросом о снятии
с парохода “Кристианиафиорд” Троцкого и его группы, направляющихся для
участия в революции (см. ниже). Мы также узнаем из отчета Британского
управления разведки [Special Report No. 5. The Russian Soviet Bureau in
the United States, July 14, 1919, Scotland House, London S.W.I. Copy in
U.S. State Depf. Decimal File, 316-23-1145], что Григорий Вайнштейн,
который в 1919 году станет видным деятелем Советского бюро в Нью-Йорке,
собирал в Нью-Йорке деньги для Троцкого. Эти деньги поступали из
Германии через германскую ежедневную газету “Фольксцайтунг”,
издававшуюся в Нью-Йорке, и ссужались они германским правительством.
Хотя
официально и сообщается, что деньги Троцкого были германскими, Троцкий
активно занимался американской политикой перед тем, как уехать из
Нью-Йорка в Россию для участия в революции.
Спустя две недели,
16 марта, после отречения Царя, Лев Троцкий давал интервью в помещении
“Нового мира”. В этом интервью прозвучало его пророческое заявление о
ходе российской Революции:
“...Думский Комитет, который занял в
России место низложенного кабинета Министров, не представляет интересы
или цели революционеров; а значит, по всей вероятности, он просуществует
недолго и уступит место людям, которые будут более уверенно проводить
демократизацию России” [New York Times, March 16, 1917].
Эти
“люди, которые будут более уверенно проводить демократизацию России”, то
есть меньшевики и большевики, находились тогда в изгнании за границей и
сначала должны были вернуться в Россию. Временный “комитет” был поэтому
назван Временным правительством; следует подчеркнуть, что это название
было сразу принято в самом начале Революции, в марте, а не введено позже
историками.
* * * *
ПРеЗИДЕНТ Вудро Вильсон и паспорт для Троцкого
Тем
волшебником, который выдал Троцкому паспорт для возвращения в Россию,
чтобы “продвигать” Революцию, – был президент США Вудро Вильсон. К этому
американскому паспорту прилагались виза для въезда в Россию и
британская транзитная виза. Дженнингс К. Уайс в книге “Вудро Вильсон:
Ученик Революции” делает уместный комментарий: “Историки никогда не
должны забывать, что Вудро Вильсон, несмотря на противодействие
британской полиции, дал Льву Троцкому возможность въехать в Россию с
американским паспортом”...
Президент Вильсон облегчил Троцкому
проезд в Россию именно тогда, когда бюрократы Государственного
департамента, озабоченные въездом таких революционеров в Россию,
старательно пытались в одностороннем порядке ужесточить процедуры выдачи
паспортов. Сразу же после того, как Троцкий пересек финско-русскую
границу, дипломатическая миссия в Стокгольме 13 июня 1917 года направила
Государственному департаменту телеграмму: “Миссия была конфиденциально
информирована русским, английским и французским паспортными бюро на
русской границе в Торнеа, что они серьезно озабочены проездом
подозрительных лиц с американскими паспортами” [U.S. State Dept. Decimal
File, 316-85-1002].
На эту телеграмму Государственный
департамент в тот же день ответил: “Департамент осуществляет особую
осторожность при выдаче паспортов для России”; департамент также
разрешил миссии произвести расходы на создание бюро паспортного контроля
в Стокгольме и нанять “абсолютно надежного американского гражданина”
для осуществления этого контроля [Ibid.]. Но птичка уже улетела.
Меньшевик Лев Бронштейн с большевиками Ленина уже были в России, чтобы
“продвигать вперед” Революцию. Возведенная паспортная сеть поймала
только более легальных пташек. Например, 26 июня 1917 года уважаемый
нью-йоркский газетчик Герман Бернштейн на пути в Петроград, где он
должен был представлять “Нью-Йорк геральд”, был задержан на границе и не
допущен в Россию. С опозданием, в середине августа 1917 года,
российское посольство в Вашингтоне обратилось к Государственному
департаменту (и он согласился) с просьбой “не допускать въезда в Россию
преступников и анархистов..., многие из которых уже проникли в Россию”
[Ibid., 861.111/315].
Следовательно, когда 26 марта 1917 года
пароход “Кристианиафиорд” покинул Нью-Йорк, Троцкий отплывал на его
борту с американским паспортом именно в силу льготного режима. Он был в
компании других революционеров-троцкистов, финансистов с Уолл-стрит,
американских коммунистов и прочих заинтересованных лиц, лишь немногие из
которых взошли на борт для законного бизнеса. Эта пестрая смесь
пассажиров была описана американским коммунистом Линкольном Стеффенсом
так: “Список пассажиров был длинным и таинственным. Троцкий находился в
третьем классе с группой революционеров; в моей каюте был японский
революционер. Было много голландцев, спешащих домой с Явы – единственные
невинные люди на борту. Остальные были курьерами, двое были направлены с
Уолл-стрит в Германию...” [Lincoln Steffens. Autobiography (New York:
Harcourt, Brace, 1931), p. 764].
Комментарии Стеффенса в его
дневнике о беседах на борту парохода “Кристианиафиорд” весьма
достоверны: “... все согласны, что революция находится только в своей
первой фазе, что она должна расти. Крейн и российские радикалы на
корабле считают, что мы будем в Петрограде для повторной Революции”...
[Lincoln Steffens. The Letters of Lincoln Steffens (New York: Harcourt, Brace, 1941), p. 396].
Крейн
возвратился в США, когда большевицкая революция (то есть “повторная
революция”) была завершена, и хотя он был частным лицом, но отчеты о ее
развитии получал из первых рук, одновременно с телеграммами, которые
посылались в Государственный департамент. Например, один меморандум,
датированный 11 декабря 1917 года, имеет заголовок “Копия отчета о
Максималистском восстании для г-на Крейна”. Он исходил от Мэддина
Саммерса, генерального консула США в Москве; сопроводительное письмо
Саммерса гласит:
“Имею честь приложить копию того же
[вышеупомянутого отчета] с просьбой направить ее для конфиденциальной
информации г-ну Чарльзу Р. Крейну. Предполагается, что Департамент не
будет иметь возражений против просмотра отчета г-ном Крейном...” [U.S.
State Dept. Decimal File, 861.00/1026].
Итак, из всего этого
возникает невероятная и озадачивающая картина. Она заключается в том,
что Чарльз Крейн, друг и сторонник президента Вудро Вильсона, видный
финансист и политик, сыграл известную роль в “первой” российской
Революции и ездил в Россию в середине 1917 года в компании с
американским коммунистом Линкольном Стеффенсом, который был в контакте и
с Вудро Вильсоном, и с Троцким. Последний, в свою очередь, имел
паспорт, выданный по указанию президента Вильсона, и 10.000 долларов из
предполагаемых германских источников. По возвращении в США после
“повторной Революции” (Вел. Октябрьской) Крейн получил доступ к
официальным документам, касающимся упрочения большевицкого режима. Эта
модель взаимосвязанных и озадачивающих событий оправдывает наше
дальнейшее расследование и предполагает, хотя и без доказательств в
настоящий момент, некоторую связь между финансистом Крейном и
революционером Львом Бронштейном-Троцким.
Уолл-стрит и большевицкая революция. Энтони Саттон
С начала 1920-х годов многочисленные статьи, брошюры и даже несколько книг пытаются выковать соединительное звено цепи между “международными банкирами” и “большевицкими революционерами”. Редко когда эти попытки основывались на убедительных доказательствах и никогда не аргументировались научными методами. Некоторые из “доказательств”, использованных при таких попытках, были ложными, другие не имели отношения к делу, многое вообще нельзя было проверить. Теоретики тщательно избегали исследования этого вопроса; вероятно, потому, что он нарушает четкое разделение на капиталистов и коммунистов (каждый, конечно, знает, что они злейшие враги). А так как очень многое из того, что было написано по этому вопросу, граничит с абсурдом, незапятнанная репутация ученого легко могла быть выставлена на посмешище. Причина достаточная, чтобы избегать этой темы.
К счастью, архив Государственного департамента США, в частности фонд 861.00, содержит обширную документацию об этой предполагаемой взаимосвязи. И когда доказательства из официальных документов соединяются с неофициальными свидетельствами в биографиях, личных документах и житейских историях, – то возникает интересная картина.
Мы обнаруживаем, что действительно существовала взаимосвязь между некоторыми международными банкирами Нью-Йорка и многими революционерами, включая большевиков. Оказывается, джентльмены банковского дела – названные в книге – были кровно заинтересованы в успехе большевицкой революции и “болели” за нее.
Кто, почему и за сколько – об этом и рассказывается в книге.
Комментарии
Отправить комментарий