ТЯЖКОЕ БРЕМЯ ВОЗЛОЖЕНО НА МЕНЯ ВОЛЕЮ БРАТА МОЕГО

Тяжкое бремя возложено на Меня волею Брата Моего, передавшего Мне Императорский Всероссийский Престол в годину беспримерной войны и волнений народных. Одушевленный единою со всем народом мыслью, что выше всего благо Родины нашей, принял Я твердое решение в том лишь случае воспринять Верховную власть, если такова будет воля народа нашего, которому надлежит всенародным голосованием, чрез представителей своих в Учредительном собрании, установить образ правления и новые основные Законы Государства Российского.

Посему, призывая благословение Божие, прошу граждан Державы Российской подчиниться Временному правительству, по почину Государственной Думы возникшему и облеченному всею полнотою власти, впредь до того, как, созванное в возможно кратчайший срок, на основании всеобщего, прямого, равного и тайного голосования, Учредительное собрание своим решением об образе правления выразит волю народа.
Михаил
3/III – 1917
Петроград
.............................................................................................................
КАК БЫЛО ОБСТАВЛЕНО НИЗЛОЖЕНИЕ МОНАРХИИ, как таковой
Об «Отречении» Императора Николая II и отказе от восприятия власти, подписанном 3 марта Великим Князем Михаилом Александровичем русский писатель и историк-эмигрант И.П. ЯКОБИЙ писал: «Невозможно, конечно. допустить мысль, чтобы это родившееся из-под пера трех редакторов нагромождение юридических и логических нелепостей – было результатом простого невежества. Самая научная квалификация, по крайней мере двух из трех составителей, устраняет подобное предположение, да и главный автор документа Набоков в своих воспоминаниях очень настаивает на тщательности, с которой он был продуман.
В чем заключается смысл Акта? Ведь было совершенно очевидно, что Учредительное Собрание, созванное под давлением Правительства государственного переворота, никогда не признает прав Великого Князя. Итак, его условный отказ был, в действительности, замаскированным Отречением.
Но для чего гг. Набокову, Нольде, Шульгину и их хозяевам нужен был этот лицемерный обман? Цель здесь совершенно ясна: если бы Великий Князь Михаил Александрович, или точнее Император Михаил II, формально отрекся от Престола, то, согласно Основным Государственным законам, право на Престол автоматически перешло бы к следующему по старшинству Представителю Императорского Дома; отрекись и он, право это переходило бы последовательно к другим представителям Династии, и среди них могло оказаться лицо менее покладистое, чем Великий Князь Михаил Александрович. Этого ни в коем случае допустить не хотели.
Нужно было, по указу Якова Шиффа и Ко, положить вообще конец Монархии в России, и потому одного отречения Великого Князя Михаила Александровича было недостаточно. Но, не отрекаясь от Престола, а лишь временно отказываясь от “восприятия” верховной власти, Великий Князь парализовал на неопределенный срок всякую возможность не только реставрации, но хотя бы предъявления другим лицом права на Престол, который вакантным еще не мог почитаться.
С другой стороны в Акте заключалось указание на недействительность существующих Основных Законов – что превышало права не только Великого Князя, но и царствующего Монарха, – и впервые признавалась законная власть самозванного Временного Правительства. Не следует, действительно, забывать, что официально до сих пор шла речь об ответственном Министерстве, и что первый его председатель, кн. Львов, был назначен Высочайшим Указом.
Об этом в Акте Великого Князя нет ни слова; под эгидой Члена Царствующего Дома законное все же Правительство Львова превращается в революционное; цепь Престолонаследия прерывается, Основные Законы отменяются, и самый акт, подписанный Великим Князем, является свидетельством о смерти Императорской России.
Кому это было нужно? Чье приказание исполняли наемные перья, написавшие этот преступный документ? Как мог согласиться на него Великий Князь Михаил Александрович?». Думается, что решающим аргументом для Великого Князя послужила неприкрытая угроза...
Полковник Борис Владимiрович НИКИТИН (1883–1943), с марта 1917 г. исполнявший должность начальника контрразведки Петроградского военного округа, из беседы с Михаилом Александровичем вынес буквально следующее: «...Родзянко, кн. Львов и все остальные стреми лись добиться его отказа от Престола, указывая, что в противном случае все офицеры и члены Дома Романовых будут немедленно вырезаны в Петрограде».
Подтверждение этому находим в словах М.В. РОДЗЯНКО: «Для нас было совершенно ясно, что Великий Князь процарствовал бы всего несколько часов, и немедленно произошло бы огромное кровопролитие в стенах столицы, которое положило бы начало общегражданской войне. Для нас было ясно, что Великий Князь был бы немедленно убит и с ним все сторонники его, ибо верных войск уже тогда в своем распоряжении он не имел и поэтому на вооруженную силу опереться бы не мог... Великий Князь Михаил Александрович поставил мне ребром вопрос, могу ли я ему гарантировать жизнь, если он примет Престол, и я должен был ему ответить отрицательно».
Для лучшего понимания ситуации следует привести также слова А.Ф. КЕРЕНСКОГО из газеты «Утро России» того времени (8 марта 1917 г.): «Акт отречения Михаила Александровича мы решили обставить всеми гарантиями, но так, чтобы Отречение носило свободный характер». Оба акта были опубликованы одновременно 5 марта в «Вестнике Временного Правительства».
«После известия об отказе Михаила Александровича, – писал генерал-майор Д.Н. ДУБЕНСКИЙ, – не только среди лиц, окружавших Государя, но и среди всей Ставки не было уже почти никаких надежд на то, что Россия сможет вести войну и продолжать сколько-нибудь правильную государственную жизнь. Надежда, что “Учредительное Собрание” будет правильно созвано и утвердит Царем Михаила Александровича, была очень слаба и в нее почти никто не верил. Прав был К.Д. Нилов, говоря, что Михаил Александрович не удержится и за сим наступит всеобщий развал».