ОБЗОР СЛЕДСТВЕННЫХ ДЕЛ /Документы/

 

Важнейшей фигурой, объединяющей многие воспоминания истинно православных христиан в Татарии, является иеромонах Михаил (Ершов) вместе со своими единомышленниками — иеромонахом Филаретом (Русаковым), Василием Калининым и Василием Жуковым, — многие годы игравший ключевую роль в жизни христианских общин целого региона. Однако для лучшего понимания ситуации, в которой приходилось действовать отцу Михаилу и его соратникам, необходимо представить хотя бы краткое описание событий, происходивших в церковной жизни Татарии в конце 20-х — начале 30-х годов прошлого века.

* * *

Декларация митр. Сергия (Страгородского) вызвала среди священнослужи телей Татарии сильное неприятие, многие из них открыто встали в оппози- цию церковному центру, обвинив Сергия «в подчинении Православия Советской власти» и солидаризировавшись с высланным в Туруханск митр. Казанским Кириллом (Смирновым). В августе 1928 года владыка Кирилл через ссыльного Якова Галахова и его сына Николая передал Обращение к священнослужителям и мирянам Казанской епархии, которое широко распространялось по приходам. Обращение разделило казанское духовенст во на сторонников и противников политики Сергия, облегчив работу чекистов по выявлению и ликвидации активных священнослужителей.

Епископ Нектарий (Трезвинский), еще находясь в Соловецком Лагере особого назначения, отказался признавать митр. Сергия и его Синод и позднее соединился с «иосифлянами» в Ленинграде. После освобождения из Лагеря он прибыл в ссылку в Казань, надеясь найти здесь едино мышленников. Первый визит владыки был в Вознесенскую Церковь, но после поминовения митр. Сергия он во всеуслышание произнес: «Господина нашего Высокопреосвященнейшего Кирилла, митрополита Казанского и Свияжского да помянет Господь Бог во Царствии Своем, всегда, ныне и присно и во веки веков». А при выходе из храма заявил: «Мне здесь нечего делать, храм не православный». Посетив другие храмы, владыка понял, что большая часть казанского духовенства перешла к беззаконному митр. Сергию.

Однако вскоре вокруг владыки Нектария, поселившегося в Козьей слободе, начало объединяться ссыльное духовенство, в том числе о. Аркадий Волоки- тин и группа «андреевцев» из Уфы, а также монашествующие закрытых к тому времени монастырей, не признавшие Красного митр. Сергия. Владыка Нектарий регулярно стал устраивать в своем доме тайные богослужения с их участием: «Это были удивительно трогательные службы, когда все моля- щиеся осознавали себя малой частью той первой Апостольской Церкви, что много веков назад была также гонима и преследуема». Позднее Нектарий стал рукополагать священников и диаконов, направляя их на служение в Нижегородский край, Кировскую область и Марийскую автономную область.

Владыка постоянно поддерживал связь с архиеп. Димитрием (Любимовым), стоявшим во главе «иосифлян», с митр. Кириллом (Смирновым), а также с московской группой оппозиционного духовенства. За время пребывания в Казани им было написано четыре Обращения: одно — к духовенству, три — к прихожанам, — и все они в основном касались отношения к митр. Сергию в связи с репрессиями, наложенными им на отошедших от него архиереев. С 1929 года владыку Нектария постоянно посещали клирики и верующие из многих областей, прося совета по церковным делам, и вскоре верующие около 50 приходов признали его своим духовным пастырем.

30—31 августа 1930 года в Казани были арестованы первые 16 человек как «участники Казанского “филиала ” Всесоюзного Центра церковно - —монархической организации “ИПЦ”», и среди них епископ Нектарий, пять священников и четыре профессора духовной академии. Руководителем этого «филиала» был назван следствием Владыка.

Своего отрицательного отношения к митр. Сергию Владыка не скрывал: «Митр. Сергия считаю отступником и узурпатором, виновником Церковной катастрофы»; «Митр. Сергий и Синод при нем продались Советской власти, предали внутреннюю свободу Православной Церкви. Больше того, я лично считаю митр. Сергия и его Синод — Отделением 6-го отдела Московского ОГПУ». Не отрицал он также и своего «неприязненного и враждебного» отношения к Советской власти как «к царству Сатаны», и что в беседах с верующими «высказывался за необходимость избавления от Советской власти»...

Не отрицал Владыка, что по его указанию монахини бывших Казанского и Федоровского монастырей собирали по селениям деньги и продукты для ссыльного духовенства, при этом агитируя против коллективизации и распространяя слухи о пришествии антихриста. На квартирах двух прихожа нок Грузинской церкви были организованы также тайные домашние столовые, где ссыльное духовенство и бедные прихожане безплатно снабжались обедами и деньгами. При этом Владыка был убежден, что «нынешнее положение Церкви при Советской власти может быть только в подполье», и на допросах не отрицал, что, с точки зрения властей, тайные богослужения и беседы его с верующими преступны, но был готов за это пострадать...

11 ноября 1930 года в Козьмодемьянске был арестован бывший Казанский викарий, ссыльный епископ Иоасаф (Удалов), «организатор объединения отдельных к-р групп в единую церковно-монархическую организацию». Следствие не сомневалось, что еп. Владыка Иоасаф и в ссылке остался духовным наставником и архипастырем казанских священников и студентов из Высшего политехнического и Сельскохозя йственного институтов, участников «Христианского Союза Молодежи» («Хрисомола»), воссозданного в 1925 году. Его руководителями были священники Николай Троицкий и Андрей Боголюбов, а главной целью стало «сохранение и укрепление среди молодежи христианского мировоззрения и религиозно-нравственных вероучений». Именно участников «Хрисомола» власти обвиняли в написании и распростране нии листовки, в которой рабочие грозили взорвать пороховой завод в Казани. И следствию удалось добиться от арестованных показаний о том, что участники «Хрисомола» умели якобы владеть оружием и некоторые из них «ждут не дождутся, когда можно будет выступить открыто против власти».

В начале 1931 года в Татарии было арестовано свыше 130 человек, связан ных, по версии чекистов, с Казанским «филиалом», но их дела были выделе- ны в особое производство. А в июне и августе 1931 года были арестованы следующие 15 участников Казанского «филиала», и среди них еще четверо священников. По версии следствия, в Казанский «филиал» входило семь групп: группа ссыльных «андреевцев»; группа верующих из академической слободы; политический салон профессора бывшей духовной академии Несмелова В. И., где собирались студенты и молодые служащие учреждений для обсуждения «философско-теологических вопросов»; группа монахинь, связных Владыки Нектария Тр.; «Хрисомол»; «явочная» квартира заведующе го Арским кладбищем; «явочная» квартира священника Николая Троицкого, связанного с митр. Кириллом (Смирновым).

Всем арестованным было предъявлено стандартное обвинение — «принима- ли деятельное участие в Казанской контрреволюционной организации церковников», главной целью которой была «подготовка к свержению Советской власти».

5 января 1932 года епископ Иоасаф (Удалов), четверо священников и монахиня были приговорены к 3 годам Лагерей, а остальные обвиняемые — к 3 годам ссылки. Епископ Нектарий (Трезвинский), как руководитель «организации», 26 января был приговорен к 10 годам Концлагеря. Позднее епископ Нектарий писал: «На суде я открыто заявил, что я противосергианс кий епископ-тихоновец, я ничего общего не имею с теми сергианскими епископами, которые сумели поладить с ОГПУ и НКВДой и теперь спокойно сидят на своих кафедрах. <...> Что же касается лично меня, то пока будет существовать Советская власть, я обречен на лишение свободы; и потому приготовился умереть в месте заключения за свои церковные убеждения. Быть может, впоследствии в истории Русской Церкви будет упомянуто, что не все епископы оказались в дни Революции в гэпэушном Церковном Управлении в лице нечестивого митр. Сергия».

* * *

В апреле 1931 года в селах Билярск, Галактионово и Остолопово, а также в Казани было арестовано 88 человек, среди них трое священников, пять «странствующих монахов» и восемь монахинь. Все они обвинялись как «участники Церковно-Монархической Организации сельских ячеек “Истинные”», входящих также в Казанский «филиал». Причем, по версии чекистов, отличительной чертой деятельности этих ячеек церковников был «ярко выраженный повстанческо-погромный уклон». И на это у следствия были причины, ведь во время обысков у многих были изъяты воззвания с призывами к насилию. Руководителями ячеек были названы иереи Александр Вознесенский и Василий Рождественский. Сергей Воронцов, Аркадий Волокитин, Александр Гаврилов и Евлампий Едемский-Своеземцев.

Отправлен в Соловецкий Лагерь особого назначения, затем переведен в Прорвинский лагерь. 2 августа 1937 года приговорен к ВМН и 8 сентября расстрелян: А. Е. Вознесенский, В. И. Рождественский, П. Ф. Трифонов.

П. В. Васильев («Платонушка»), В. Н. Малисев («Васенька»), А. Г. Матвеев («Рыжий»), Д. А. Обрядин («Митенька»), Ф. Ф. Юлымов («Феденька»).

З. Г. Василюк, К. Г. Ермолова, О. Г. Ермолова, М. Н. Макарова, А. И. Миронова, В. Н. Серова, Ев. Я. Суслова, Ек. Я. Суслова.

..........................................................................................

//Здесь и далее выдержки из материалов группового дела «церковно-монархической организации сельских ячеек “Истинные”» / Архив УФСБ Татарии. Д-14778//.

........................................................................................

«Товарищи крестьяне и весь вольный народ. Мы, Вятские рабочие, призыва- ем вас на борьбу с игом Коммунизма. Кто за нас, не давай коммунистам хлеба, прибегай к оружию»; «Товарищи крестьяне. Тайная организация просит вас не давать коммунистам ни крошки хлеба, а лучше прибегайте к оружию. Готовьтесь к восстанию. Скоро война».

......................................................................

Вознесенский Александр Ефимович, родился в 1849 в селе Тавели Матады- шского уезда. В 1872 — окончил Казанскую духовную семинарию, служил в церкви села Остолопово.

Священник Александр Вознесенский был настоятелем храма в селе Остоло- пово под Чистополем, где находилась чтимая икона Николая Чудотворца, и в прошлом к ней стекались тысячи паломников. Именно иерей Александр, по версии следствия, объединил и инициировал массовые выступления прихожан в связи с изъятием из храма этой чтимой иконы, последующий разгон представителей власти и угрозы по их адресу. За несколько лет до этого, в середине 1920-х годов, он вместе с монахом Петром Крупиным организовал во многих сельских приходах религиозные кружки для молоде жи: там читались религиозные книги, проводились устные беседы и устраивались массовые песнопения. По показаниям «свидетелей», именно пастыри внушали молодежи, что «всякое участие, связанное с поддержкой нечестивой власти, является по существу поддержкой самого антихриста». По-этому-то в селе не желали добровольно вступать в Колхоз, боролись за свои луга, отобранные Колхозом, активно сопротивлялись планам хлебозаготовок, отказывались от приема и подписания избирательных повесток и любых официальных бумаг...

После публикации статьи Сталина «Головокружение от успехов» начались массовые выходы из Колхозов, на собраниях прихожане выступали с требованием: «Не надо Колхоза-антихриста. Скот не обобществлять. Долой коммунистов-антихристов». Как показали «свидетели», именно единолични- ки не раз похищали в Колхозе «необходимые части от сельхозмашин, ... резали ремни у молотилок, уносили колеса от телег...», а летом 1930 года забрали одиннадцать пчелиных ульев. В феврале 1931 года они же избили двух комсомольцев, активных участников раскулачивания, и подожгли дом колхозника, занявшего дом высланного кулака. 21 февраля в селе Чувашское-Енорускино была избита семья бедняков-безбожников, а 22 февраля толпа верующих накинулась на участников Комиссии содействия хлебозаготовкам с криками: «Бейте их, колхозников, из-за них зорят нашу деревню и отбирают хлеб». По сообщениям агентуры чекистов, на выступ- ления против власти настраивали верующих священство и монашество.

Иереи Василий Рождественский и Павел Трифонов еще в середине 1920-х годов служили в Никольском соборе Чистополя. В 1925 году, когда храм передали «обновленцам», толпа верующих, около 500 человек, по призыву пастырей окружила Храм и требовала вернуть его приходу. Никакие уговоры милиции не помогали, толпу пришлось разогнать пожарной командой, а Храм так и не вернули. Священники перешли служить в Спасскую Церковь, а после ее закрытия — в Кладбищенскую, ставшую центром притяжения для всех обиженных анти-властью. В квартире отца Василия не раз устраивали- сь тайные собрания, где обсуждались последние новости. Принимая на своей квартире странствующих монашествующих, отец Василий затем направлял их на Святой ключ под Билярском для нелегальных Богослуже- ний и чтения Евангелия. Особым уважением среди верующих пользовался парализованный Старец Платоний, за ним ухаживали и часто приглашали проповедовать по деревням, селам, а также на Святые ключи, где «пели молитвы, читали акафисты, а затем Платонушка проводил беседы, рассказывал притчи и пояснял их».

Именно здесь, на Святых ключах, летом 1930 года возле старца Платония можно было заметить темноволосого юношу, которому через несколько лет было предназначено стать духовным отцом для многих верующих, служа для них примером мужества и стойкости в безчисленных испытаниях.

+++

Будущий Святитель Михаил Ершов родился в 1911 году в селе Мамыково Казанской губернии в семье сапожника. Осень194 года, после мобилизации отца нфронт, мать увезла трехлетнего Михаила в деревню Барское-Енорускино, на родину отца, там и прошли его детство и юность. В шесть лет мальчик пошел в школу, уже умея читать, особенно любил читать Жития святых и к двенадцати годам много знал о жизни Святителей и их подвигах. Семья была верующей, и с малых лет Михаил знал все молитвы, а с одиннадцати уже пел на клиросе в церковном хоре, и старые певчие удивлялись и спрашивали, кто научил его. Днем Михаил сапожничал дома, а ночью усердно молился.

+ + + +

В конце 1920-х годов отец вступил в Колхоз и в партию большевиков и стал притеснять Михаила, и не раз его выгоняли из дома. Молиться было невозможно, «зимней порой он, раздевшись, часами молился на снегу, не ощущая никакого холода». В феврале 1930 года Михаил с дядей своим, Федором Михайловичем, отправился в Чистополь. А на другой день они навестили старца Платония, жившего в Новоселках. И Старец сказал Михаилу: «Ты очень много перенесешь за имя Божие и за народ. Ни с кого и ничего не взыскивай, на Бога Всевышнего полагай. Рука Господня на тебе, храни дар Божий, который в тебе от роду».

Притеснения в родном доме продолжались, и Михаил вскоре оставил родной дом и пешком ушел в Чистополь к Платонию, поступив к нему в послушники. В начале 1931 года они отправились в Билярск и прожили там около двух месяцев, а по возвращении в Чистополь были арестованы и 7 марта отправлены в Казанскую тюрьму.

Михаилу Ершову на допросах показывали список христиан и спрашивали, знает ли он их, он не отвечал, тогда его били и возили ночью по городу, чтобы он показал, где кто живет. Очевидно, давление на юношу было настолько сильным, что Михаил в конце концов подтвердил и подписал показания против старца Платония, нужные следствию. Пасху Михаил встретил в тюрьме, а в начале мая был освобожден. Мать и сестра увели его домой, но вскоре он вновь вернулся в Чистополь, сапожничал, чтобы заработать на передачу арестованному Старцу. Затем на пароходе выехал в Казань, пришел к тюрьме и встал в очередь на передачу. В то время к тюрьме пригнали этап арестованных женщин, около пятидесяти монахинь и послушниц Свияжского женского монастыря, затем еще партии арестованных; последним был этап священников, монахов и певчих со всей области.

Михаилу не удалось отдать передачу Старцу. Неожиданно к тюрьме подъеха- ла машина, из нее вышел человек и забрал его в тюрьму... Юношу отвели по темному и мрачному туннелю в камеру, а через полчаса он узнал, что в соседней камере сидят Старец Платоний и другие христиане. Михаил стал каяться в своей слабости, а Платоний, «обрадовавшись ему невыразимо», сразу же простил его. Это была первая и последняя слабость сидельца. На двенадцатый день Михаил был выпущен на свободу...

Суд над иереями Александром Вознесенским и Василием Рождествен ским, старцем Платонием и другими «руководителями и участниками сельских ячеек “Истинно-православных” состоялся в мае 1931 года; арестованным было предъявлено обвинение в том, что они «принимали деятельное участие в контрреволюционной организации церковников... организовывали террористические акты и осуществляли массовые восстания крестьянства». 9 июля старец Платоний, о. Александр Вознесенский, о. Василий Рождественский и другие — всего 23 человека130 — были приговорены к расстрелу, еще 53 человека — к различным срокам заключения в лагере.

* * *

С того времени, когда Михаил узнал о гибели Старца, он стал «благове-ствовать слово Божие» по селам и деревням, рассказывая о Платонии и других мучениках за веру. Через год на Святых ключах Михаил познакомился с псаломщиком Николаем Павловым, уже отбывшим свой лагерный срок, и они стали странствовать вместе. Весной 1933 года на Святом ключе под Билярском Михаил познакомился с тайным епископом Петром, который в апреле тайно рукоположил его в диаконы, а в сентябре — посвятил в сан иеромонаха. С тех пор иеромонах Михаил «еще более усердно стал ходить по деревням и проповедовать слово Божие».