ПОСЛЕ ОТРЕЧЕНИЯ ГОСУДАРЯ

Волынь. Традиционная опора русского национализма. Житомир. "В конце концов, — вспоминал архиепископ Волынский Евлогий Георгиевский — решено было поминать "благоверное Временное Правительство..." Диаконы иногда путали и возглашали "Многие лета" — "благоверному Временному Правительству..." Первые революционные дни в Житомире: толпа на улицах, шествия, "марсельеза", Красные банты, Красные флаги... Священники, чиновники, все... в бантах. Крайний правый, видный черносотенец, в порыве революционного энтузиазма кричал толпе с балкона: "Марсельезу! Марсельезу!.." Иеромонах Иоанн (из пастырского училища), несмотря на пост, приветствовал меня: "Христос Воскресе! Христос Воскресе!", а в ответ на мои увещания быть более сдержанным возразил: "Вы не понимаете!.." [...] Манифест об Отречении Государя был прочитан в Соборе, читал его протодиакон — и плакал. Среди молящихся многие рыдали. У старика городового слезы текли ручьем... Пасхальную заутреню я служил в соборе, битком набитом солдатчиной. Атмосфера в Храме была революционная, жуткая... На приветствие "Христос Воскресе!" среди гула "Воистину Воскресе!" какой-то голос выкрикнул: "Россия воскресе!!"
.....................................................................................................................................
Из дневника З. Н. Гиппиус: "5 марта. Воскресенье. [...] Потихоньку всплывает вопрос Церкви. Ее собственная позиция ... для меня даже не интересна, до такой степени заранее могла быть предугадана во всех подробностях. Кое-где на образах — Красные банты (в Церкви). Кое в каких Церквах — "Самодержавнейший". А в одной священник объявил причту: "Ну, братцы, кому башка не дорога — пусть поминает, я не буду"... Здесь священник проповедует покорность новому "благоверному Правительству" (во имя невмешательства Церкви в политику), там — плачет о Царе-Помазаннике, с благодатью... К такому плачу слушатели относятся разно: где-то плакали вместе с проповедником, а на Лиговке солдаты повели батюшку вон. Не смутился, — можете, говорит, убить меня за правду. Не убили, конечно. (Пока. — прим.) С жгучим любопытст вом прислушиваюсь тут к АПОЛИТИЧЕСКОЙ, уличной, широкой демократии. Одни искренне думают, что "свергли и Церковь" — "отменено учреждение". Привыкли сплошь соединять вместе, неразрывно... И логично. Хотя говорят "Церковь" — но весьма подразумевают "попов", ибо насчет Церкви находятся в самом полном, круглом невежестве. (Естественно.) У более безграмотных это более выпукло: "Сама видела, написано: долой монахию. Всех, значит, монахов по шапке". Или: "А мы нынче нарочно в церковь пошли, слушали, слушали, дьякон бормочет, поминать не смеет, а других слов для служения нет, так и кончили, почитай без службы..."