ИСПОВЕДЬ У СТАРЦА НЕКТАРИЯ ОПТИНСКОГО
На исповеди отец Нектарий был
очень серьезен, строг, сосредоточен. При строгости своей был всегда
благостен, никого не ругал, даже когда того ожидали. Как-то монахиня
Елена просила дать ей епитимью для исправления, но Батюшка только
сказал: "Стопы человеческие от Господа исправляются" (Ср.: Пс. 36, 23).
Она жаловалась на свою неисправимость, скорбела о том, а Старец утешал:
"Пусть немощь и покаяние до смерти чередуются. И в "Прологе" есть:
"Если согрешивший скажет: "Господи, согрешил, прости меня" и будет ему
паче венца Царского".
Порой на исповеди Старец был ласков, даже шутил. Однажды дал читать исповедь по книге. Исповедница на одном месте остановилась.
— Ты что? — спросил отец Нектарий.
— Я думаю, грешна я этим или нет.
— Ну, подумай, а то, может, вычеркнешь это в книжке? — и улыбнулся.
Об
исповеди говорил, что дело не в сложности ее, а в сокрушении сердца:
"Господь зрит на сердце" (Ср.: 1Цар.16,7). Указывал на духовное значение
помышлений и слов, а не только дел.
Казалось, что он всегда
заранее знал, что скажут ему. О такой исповеди у Старца писала Евгения
Рымаренко: "Сегодня в первый раз исповедовалась у Батюшки. Вошла самая
последняя. Батюшка усадил на диванчик, а сам стоял рядом в епитрахили и
поручах. ...Начались разговоры и расспросы. Пересмотрена была вся жизнь,
при этом часто не я рассказывала, а сам Батюшка как бы вспоминал
некоторые важные случаи и поступки. Все время была мысль: "А вдруг я
что-нибудь забуду или не так объясню". Но чем дальше, тем больше и
больше чувствовалось, что Батюшке объяснять ничего не нужно, он сам
объяснял, почему и отчего то или другое случилось в моей жизни. Наконец
Батюшка спросил:
— А ты хочешь завтра приступать к Божественному Причащению?
—
Ну, так подойди к Божественной Благодати, — и подвел меня к иконам. Я
подумала: "Вот сейчас начнется исповедь". Вдруг почувствовала епитрахиль
на голове и услышала слова разрешительной молитвы..."
Известен
рассказ об исповеди у отца Нектария женщины, которая не исповедовалась с
детства. От церкви она была далека и к Старцу попала случайно,
сопровождая больного мужа. Старец произвел на нее сильное впечатление,
и, когда предложил ей исповедаться, она согласилась. Он подвел ее к
иконам: "Стой здесь и молись!" — а сам ушел к себе в келлию. Стоит она,
смотрит на иконы и не нравятся они ей — нехудожественные, и даже
лампадка кажется никчемной. В комнате тихо, и только за стеной Старец
ходит, чем-то шелестит. И вдруг почувствовала она грусть и умиление и
невольно незаметно начала плакать. Слезы застилали ей глаза, она уже не
видела икон и лампадки, а только радужное облако перед глазами, за
которым ощущалось Божие присутствие. Когда вошел Старец, она стояла вся в
слезах.
— Прочти "Отче наш", — велел. Кое-как, запинаясь, прочла.
— Прочти "Символ Веры".
— Не помню.
Тогда
Старец сам стал читать и после каждого члена спрашивал: "Веруешь ли
так?" На первые два ответила: "Верую!" Как дошло до третьего члена, то
сказала, что не понимает его, а к Богородице ничего не чувствует.
Батюшка укорил ее и велел молиться о вразумлении Царице Небесной, чтобы
Та Сама ее научила, как понимать Символ Веры. И про большинство других
членов Символа Веры женщина говорила, что не понимает их и никогда об
этом не думала, но плакала горько и все время ощущала, что ничего скрыть
нельзя и бессмысленно было бы скрывать, и что с ней вот сейчас как бы
прообраз Страшного Суда. Старец о личных грехах ее спрашивал, как
ребенка. Так, что она стала отвечать ему с улыбкой сквозь слезы, и потом
простил ей все грехи с младенчества до сего часа.
Одна из духовных
дочерей отца Нектария рассказывала об исповеди у Старца: "Вечером идти
на исповедь к Батюшке. Грехи записала, а раскаяния нет".
Батюшка встречает:
— Давай с тобой помолимся! — И стал говорить: — Господи, помилуй!
Она
начала почти безсознательно повторять. А он все выше берет: "Господи,
помилуй!" И такой это был молитвенный вопль, что та вся задрожала. Тогда
он поставил ее перед иконами и сказал: "Молись!" А сам ушел к себе. Она
молится, а как голос слабеет, Батюшка произносит из-за двери: "Господи,
помилуй!" Лишь когда она греховность свою осознала, он вышел и стал ее
исповедовать.
— Батюшка, — говорит, — я записала грехи.
— Умница! Ну прочти их.Она прочла с сокрушением.
— Сознаешь ли, что грешна во всем этом?
— Веришь ли, что Господь разрешит тебя от всех твоих грехов?
— Батюшка, я имею обиду на одно лицо и не могу простить.
— Нет, ты это со временем простишь. А я беру все твои грехи на себя.
И прочел разрешительную молитву. "Причащение было чудным и торжественным", — вспоминала та исповедница.
Однажды
Старец просил молиться о нем свою духовную дочь. Сказал, что уныл,
скорбен, утратил молитву. Она удивилась: "Батюшка, неужели и у вас
бывает тягота на душе? Я думала, что вы всегда в молитве и в духе
радости". Батюшка ответил на это, что случаются ошибки: иногда скажешь
что-то от себя, неправильно решишь вопрос чужой жизни. "Иной раз строго
взыщешь на исповеди или, наоборот, не дашь епитимий, когда следовало бы
дать, и за все это бывает наказание, благодать Божия отступает на время и
мы страдаем".
Пришел к нему на исповедь арх. Вениамин (Федченков),
впоследствии сергианин митрополит. А Старец его не принимает: "Нет, я не
могу вас исповедовать. Вы человек ученый. Вот идите к скитоначальнику
нашему отцу Феодосию, он образованный". Отец Вениамин стал возражать,
что образованность здесь не имеет важности. Но старец Нектарий твердо
повторил совет — идти через дорожку налево к отцу Феодосию. Он пришел к
скитоначальнику и рассказал об отказе Старца его исповедовать, передал
совет идти на исповедь к образованному отцу Феодосию.
"Ну, какой я
образованный, — ответил он, — окончил всего второклассную школу. И какой
духовник! Правда, когда у Старцев много народа, принимаю иных и я. Да
ведь что же я говорю им? Больше из книг наших же старцев или святых
отцов. Ну, а батюшка Нектарий — Старец по благодати и от своего опыта.
Нет уж, вы идите к нему и скажите, что я благословляю исповедовать вас".
"Вот и хорошо, слава Богу", — сказал Старец, когда тот вернулся. Будто
он и не отказывался прежде, и тем показал, что послушание старшим в
монастыре обязательно и для старцев. И может быть, даже в первую
очередь, как святое дело и пример для других. "И началась исповедь, —
писал отец Вениамин, — к сожалению, я теперь решительно ничего не помню о
ней (у отступников в душе все изглаживается Богом - прим.). Одно лишь
осталось, что после этого мы стали словно родными по душе".
Как-то
спросили Старца, должен ли он БРАТЬ НА СЕБЯ страдания и ГРЕХИ приходящих
к нему, чтобы облегчить их или утешить. "ИНАЧЕ ОБЛЕГЧИТЬ НЕЛЬЗЯ, —
ответил он. — И вот чувствуешь иногда, что на тебе словно гора камней —
так много греха и боли принесли тебе, и прямо не можешь снести ее. Тогда
ПРИХОДИТ БЛАГОДАТЬ и разметывает эту гору камней, как гору сухих
листьев. И МОЖЕШЬ ПРИНИМАТЬ СНОВА".
Оставить комментарий