И. Л. СОЛОНЕВИЧ НЕМНОГО О СОВЕТСКОЙ СТАТИСТИКЕ
…В эпоху служения
своего в ЦК ССТС (центральный комитет профессионального союза служащих)
я, как было уже сказано, руководил спортом, который я знаю и люблю.
Потом мне навязали шахматы, которых я не знаю и терпеть не могу.
Заведовал шахматами. Шахмат не люблю по чисто
идеологическим причинам: они чрезвычайно широко были использованы для
заморачивания голов и отвлечения оных от политики. Теперь в этих же
целях и по совершенно такой же системе используется, скажем, фокстрот:
чем бы дитя ни тешилось, лишь бы есть не просило. Потом в качестве
наиболее грамотного человека в ЦК я получил в свое заведывание библиотечное дело - около семисот стационарных и около двух тысяч неподвижных
библиотек. Я этого дела не знал, но это дело было очень интересное. В
числе прочих мероприятий мы проводили и статистические обследования
читаемости различных авторов.
Всякая советская статистика - это
некое жизненное, выраженное в цифрах явление, однако, исковерканное до
полной неузнаваемости различными "заданиями". Иногда из-под этих заданий
явление можно вытащить, иногда оно уже задавлено окончательно. По нашей
статистике выходило, что на первом месте - политическая литература, на
втором - англосаксы, на третьем - Толстой и Горький, дальше шли
советские авторы и после них остальные русские классики. Я для
собственного употребления стал очищать статистику от всяких "заданий",
но все же оставался огромный пробел между тем, что я видел в жизни и
тем, что показывали мною же очищенные цифры. Потом после бесед с
библиотекаршами и собственных размышлений тайна была более или менее
разгадана: советский читатель, получивший в библиотеке том Достоевского
или Гончарова, не имеет никаких шансов этого тома не спереть. Так бывало
и со мной, но я считал, что это только индивидуальное явление. Придет
некая Марья Ивановна и увидит на столе, скажем, "Братьев Карамазовых"
-
И. Л., голубчик, ну только на два дня, ей Богу, только на два дня, вы
все равно заняты. Ну, что вы в самом деле, я ведь культурный человек.
После завтра вечером обязательно принесу.
Дней через пять приходите к Марье Ивановне.
-
Вы уж извините, И.Л., ради Бога. Тут заходил Ваня Иванов. Очень просил.
Ну, знаете, неудобно все-таки не дать. Наша молодежь так мало знакома с
классиками. Нет, нет, уж вы не безпокойтесь. Он обязательно вернет. Я
сама схожу и возьму.
Еще через неделю вы идете к Ване Иванову. Ваня встречает вас несколько шумно.
-
Я уже знаю. Вы за Достоевским. Как же, прочел. Очень здорово. Эти
старички умели, сукины дети, писать. Но, скажите, чего этот Старец…
Когда
после некоторой литературной дискуссии вы ухитряетесь вернуться к
судьбе книги, то выясняется, что книги уже нет, ее читает какая-то
Маруся.
- Ну, знаете, что я за буржуй такой, чтобы не дать девочке
книгу? Что съест она ее? Книги для того, чтобы читать. В библиотеке?
Черта с два получишь что-нибудь путное в библиотеке. Ничего, прочтет и
вернет. Я вам сам принесу.
Словом, вы идете каяться в библиотеку,
платите рубля три штрафа, книга исчезает из каталога, и начинается ее
интенсивное хождение по рукам. Через год зачитанный у вас том окажется
где-нибудь на стройке Игарского порта или на хлопковых полях
Узбекистана. Но ни вы, ни тем паче библиотека, этого тома больше не
увидит. И ни в какую статистику эта читаемость не попадет.
Так более
или менее мирно в советской стране существуют две системы духовного
питания масс: с одной стороны мощная сеть профсоюзных библиотек, где
специально натасканные и ответственные за наличие советского спроса
библиотекарши втолковывают каким-нибудь заводским парням:
- А вы "Гидроцентрали" еще не читали? Ну, как же так! Обязательно возьмите! Замечательная книга, изумительная книга!
С другой стороны:
а)
классиков, которых рвут из рук, к которым власть относится весьма
снисходительно, но все же не переиздает: бумаги нет. В последнее время
не взлюбили Салтыкова-Щедрина: очень уж для современного фельетона
годится.
б) ряд советских писателей, которые и существуют и как бы не
существуют. Из библиотек изъят весь Есенин, почти весь Эренбург (даром,
что теперь так старается), почти весь Пильняк, "Уляляевщина" и
"Пушторг" Сельвинского, "12 стульев" и "Золотой теленок" Ильфа и Петрова
и многое еще в том же роде. Оно, конечно, нужно же иметь и свою лирику и
свою сатиру, иначе где же золотой сталинский век литературы? Но масс
сюда лучше не пускать.
в) подпольная литература, ходящая по рукам в
гектографированных списках; еще почти никому неизвестные будущие русские
классики, вроде Крыжановского (не члена ЦК партии), исписывающие "для
души" сотни печатных листов или Сельвинского, пишущего, как часто
делывал и автор этих строк, одной рукой (правой) для души и другой рукой
(левой) для хлеба халтурного, который, увы, нужен все-таки "днесь".
Нелегальные кружки читателе и, которые, рискуя местами весьма
отдаленными, складываются по трешке, покупают, вынюхивают, выискивают
все, лишенное официального штампа. И многое другое.
Ясное,
определенное место занимает политическая литература. Она печатается
миллионными тиражами и в любой библиотеке губернского масштаба она
валяется вагонами, буквально вагонами, неразрезанной бумажной макулатуры
и губит бюджеты библиотек.
А как же со статистикой?
А со статистикой вот как.
Всякая
библиотекарша служебно заинтересована в том, чтобы показать наивысший
процент читаемости политической и вообще советской литера- туры. Всякий
инструктор цэка, вот вроде меня, заинтересован в том, чтобы по своей
линии продемонстрировать наиболее советскую постановку библиотечного
дела. Всякий профессиональный союз заинтересован в том, чтобы показать
ЦК партии, что у него культурно-просветительная работа поставлена
по-сталински.
Следовательно: а) библиотекарша врет; б) я вру; в)
Профсоюз врет. Врут еще и многие другие "промежуточный звенья". И я и
библиотекарша и ЦК союза и промежуточные звенья все это отлично
понимаем: не высказанная, но полная договоренность. И в результате
получается, извините за выражение... ... ... статистика.
По
совершенно такой же схеме получается статистика Колхозных посевов,
добычи угля, ремонта тракторов... Нет, статистикой теперь меня не
проймешь.
Оставить комментарий