С.С. ОЛЬДЕНБУРГ ЦАРСТВОВАНИЕ ГОСУДАРЯ НИКОЛАЯ ХРОНИКИ ПРЕДРЕВОЛЮЦИОННОЙ РОССИИ

 

Первые дни после роспуска Думы прошли спокойно, но в ночь на 17 июля вспыхнуло восстание в островной крепости Свеаборг под Гельсинг форсом: взбунтовался артиллерийский полк. Между фортами и берегом началась орудийная перестрелка. Финские революционные круги в лице «красной гвардии» попробовали оказать содействие восставшим, но встретили сопротивление со стороны тут же возникшей финской «Белой Гвардии». Восставшие держались три дня, но после взрыва порохового погреба, после появления флота, который начал обстреливать форты, пали духом и 20 июля сдались. Число жертв оказалось крайне незначительным.
Более коротким, но и более кровавым был бунт в Кронштадте 19 июля, начавшийся со зверского убийства двух офицеров и их семей (среди убитых была 90-летняя старуха г-жа Врочинская). Восстание было подавлено в тот же день Енисейским пехотным полком: «двинулись к арсеналу, - описывал участник восстания, - впереди енисейцы, сбоку пулеметы, с тылу тоже енисейцы… и мы бежали».
19 июля взбунтовалась также команда крейсера « Память Азова»; офицеры спаслись на берег под обстрелом; но среди восставших тут же произошел раскол, и, как на «Георгии Победоносце» в июне 1905 г., верная долгу часть команды одержала верх и привела крейсер в Ревельский порт «с повинной».
Этой короткой вспышкой закончились военные бунты; попытка всеоб- щей забастовки в Москве (24-28 июля) оказалась «совсем жалкой» (по признанию «Русского Богатства»), Только революционная партизанская война, выражавшаяся в убийствах и «экспроприациях» (грабежах с политической целью), достигла в первый месяц после роспуска Думы своего максимального развития.
Грабежи входили также в революционный план: деньги, награбленные в кассах банков, в почтовых конторах и т. д., должны были идти на нужды революционного движения, на покупку оружия, на пропаганду, на содержание «штабов» и т. д. Такие способы пополнения кассы должны были заменить иссякавшие иностранные источники. Участием в одном из таких крупных грабежей создал себе революционное имя Джугашви- ли-Сталин; а при их использовании испытал крупные неприятности за границей Литвинов (Финкельштейн). Но убийства, конечно, стояли на первом плане.
День 2 августа 1906 г. прозвали в Польше «кровавым воскресеньем»: на улицах Варшавы было убито 28 полицейских и солдат, ранено 18; в Лодзи - убито 6 и ранено 18; в Плоцке - убито 5 и ранено 3, и т. д. Убийцы почти во всех случаях скрылись; в Варшаве солдаты несколько раз стреляли в толпу, с которой смешивались террористы: было убито 16, ранено 150, в том числе - всего один из заведомо стрелявших…
12 августа было совершено покушение на председателя Совета Минист- ров: на его дачу на Аптекарском острове явилось двое неизвестных в жандармской форме, бросивших бомбы огромной силы. 27 человек, находившихся в приемной, было убито на месте (в том числе и сами террористы); 32 было ранено (6 умерло от ран на следующий день). Обрушилась стена дома с балконом, на котором находилась 14-летняя дочь Столыпина и его трехлетний сын с няней; они были тяжело ранены обломками камней. Сам Столыпин остался невредим...
Это покушение неожиданно для революционеров необычайно возвыси- ло председателя Совета Министров. Волна сочувствия к его горю и невольного уважения к его мужеству охватила равнодушные до тех пор круги. «Кто не боится смерти на своем посту, - писал А. С. Суворин, - тот и убитый, в открытом ли бою или подлой изменой, оставляет после себя пример для подражания живым. Да здравствует мужественная жизнь, господа, и да посрамятся трусы!»
«Такими средствами свобода не достигается, - писали «Русские Ведомости», орган московских к.-д. - Они смущают людей, поселяют в обществе настроение, которое на руку не друзьям свободы, а реакции».
П. А. Столыпин по предложению Государя переехал с семьею в Зимний дворец. Оттуда он с новой энергией принялся за проведение своей программы: Революции - безпощадный отпор; стране - Реформы.
Закон о военно-полевых судах - которому предшествовал длинный перечень террористических актов последнего времени - вводил в качестве временной меры особые суды из офицеров, ведшие только дела, где преступление было очевидным. Предание суду происходило в пределах суток после акта убийства или вооруженного грабежа; разбор дела мог длиться не более двух суток; приговор приводился в исполнение в 24 часа; между преступлением и карой проходило, таким образом, не более 3-4 дней. Это была суровая мера, но едва ли по существу она может считаться более жестокой, чем западно-европейские или американские суды, где преступник ждет казни долгие месяцы, если не годы.
Наконец П. А. Столыпину удалось разорвать заколдованный круг. До этого времени проведение реформ неизменно сопровождалось общим ослаблением власти, а принятие суровых мер знаменовало собою отказ от преобразований. Теперь нашлось правительство, которое совмещало обе задачи власти; и нашлись широкие общественные круги, которые эту необходимость поняли. В этом была несомненная историческая заслуга А. И. Гучкова и Союза 17 Октября. Те основатели Союза, которые не сумели отрешиться от старых интеллигентских предубеждений, ушли в «партию мирного обновления», которая так и осталась политическим клубом, не имевшим реального значения, тогда как Октябристы стали серьезной политической силой как первая в русской жизни правительственная партия: в этом и было их значение, хотя формальной связи с властью у них не было.
Революционные партии вели теперь борьбу во все более враждебной для них атмосфере. Террористические акты умножались. За вторую половину 1906 г. погибли самарский губернатор Блок, симбирский губернатор Старынкевич, варшавский генерал-губернатор Вонлярлярский, главный военный прокурор Павлов, гр. А. П. Игнатьев (которого одно время прочили в преемники гр. Витте), энергичный петербургский градоначаль- ник фон дер Лауниц. В декабре было вторичное покушение на адм. Дуба- сова.125 За год было убито 768 и ранено 820 представителей и агентов власти. Но убийства уже не устрашали; и в обществе они вызывали не сочувствие, а растущее возмущение. При этом грань между политически- ми и уголовными убийствами стиралась до полной неуловимости: шайки грабителей, убивая полицейских и похищая крупные суммы денег, заявля- ли, что все это делается «для нужд Революции». Дело дошло до того, что московский Комитет с.-д. счел себя обязанным вынести резолюцию против этих «экспроприации», а Брест-литовский отдел еврейского «Бунда» постановил: «Такая конфискация деморализует массы, развивая в них анархические наклонности, а также индифферентизм к партии…» Грабежи оказывались слишком большим соблазном, многие «товарищи» после удачной экспроприации не сдавали денег в партийную кассу, а предпочитали скрыться с добычей. Большевики, в отличие от меньшеви- ков и «Бунда», не стали отвергать «экспроприации»: хоть часть денег ведь все-таки попадала в партийную кассу...
Убийства также приняли совершенно анархический характер. Людей убивали «за должность»; убивали тех, до кого легче было добраться; убивали и администраторов, популярных среди населения, - а цель Революции отодвигалась все дальше.
«Революционное движение породило полную разнузданность подонков общества» - признавал «Вестник Европы». Революционное движение вырождалось и разлагалось. Сомнения проникали даже на его верхи. Психологическая сторона этого явления ярко описана в известном романе «сверхтеррориста» с.-р. Савинкова «Конь бледный»: его герой, однажды признавший, что можно убивать «для дела», приходит к допущению убийства «для себя» (устранения мужа любимой женщины) и в итоге кончает с собой.

 

=========================================================================

Этот серьезный исторический труд проф. С.С. Ольденбурга середины 20-х годов прошлого столетия. Произведен он был по подлинным документам того времени к которым он имел доступ. Труд был опубликован впервые только в начале 1940 года в Белграде, в Югославии