10 ЛЕТ ЗА ЖЕЛЕЗНЫМ ЗАНАВЕСОМ. Б. ГАНУСОВСКИЙ

...Помню ...Летом 1949 года до нас донеслась весть, что из одного из Лагерей на Холме... произошел массовый побег.
Бежала... целая колонна. Попутно они освободили еще одну колонну, и часть заключенных присоединилась к ним. Однако, надо заметить, нашлись такие, которые отказались идти искать волю. Они предпочли остаться на месте и ожидать чекистской милости за то, что они были «мальчиками-пай». Это были, главным образом, «малосрочники» или робкие, запуганные до смерти обыватели, все еще не понимавшие, как и почему они оказались в Лагерях, т. е. те самые, или одни из тех, кто составляет, к сожалению, главную массу порабощенных коммунистами народов. Не только россияне! Нет! Это были чехи, и болгары, и немцы, и корейцы, и китайцы, и латыши. Это мирные букашки (моя хата с краю...), которые, попав под давление Коммунизма, попадают в ряды «врагов народа» по глупой случайности в то время, как они готовы на любые уступки и любое повиновение, только, чтобы их оставили в покое.
...Беглецы-зачинщики, т. е. работяги первой, бежавшей, колонны разоружили вохровские посты, и у них в руках оказалось какое-то количество оружия и боеприпасов, хотя и гораздо меньше, чем было необходимо.
Для погони за ними были мобилизованы все чекисты, так, что охрана других колонн и Лагерей производилась из последних чекистских сил. На целые сотни километров была приостановлена вся работа в Лагерях. Вся «вохра» мчалась на север. Больше недели мы сидели в зоне, ничего не делая, окруженные наставленными на нас пулеметами, за которыми были опытные и отчаянные чекисты...
До нас доходили смутные слухи об оказанном беглецами отчаянном вооруженном сопротивлении, о том, что была вызвана на помощь авиация, «москиты», которые на низком бреющем полете охотились в голой тундре за каждым человеком. Мы слышали о немалых потерях среди чекистов. Нам грозили усилением режима (чтобы неповадно было), новыми строгостями и сокращением пайка! Раза два мы слышали, как в ближайшем поселке играл военный оркестр похоронные марши.
Мы, находившиеся на отлете от всей трагедии, жили ею, переживали, радовались или горевали.
Наконец, опять пришел день, когда нас повели на опостылевшую работу. Длинной мрачной колонной выходили мы из жилой зоны. Вохровцы, особо хмурые, набегавшиеся по тайге, осунувшиеся и похудевшие, окружали нас двойной цепью. Лаяли собаки, ощетинив шерсть на спинах. Заключенные стояли молча, стараясь «проявлять высшую степень дисциплинированности», чтобы не давать чекистам повода придираться и сорвать на нас, накопившуюся в них злобу.
Невдалеке от нас стояла группа женщин и детей, человек пятьдесят. Мы их всех прекрасно знали. Это были жены и ребятня наших надзирателей. Сначала они смотрели на нас молча, но потом среди них началось какое-то волнение. Одна из женщин внезапно заголосила, как в припадке. Ее держали и успокаивали... Вслед затем из толпы вырвалась другая с криком:
— Убийцы проклятые! Моего мужа убили! Кто моих детей теперь кормить будет? Всех вас перебить надо! Своими руками бы вас передушила!.,
Женщина бросилась к нашей колонне. Конвоиры ее поймали и с трудом сдерживали. Она брыкалась, вырывалась из их рук, стараясь их укусить.
Заключенные невольно подались назад, зная, что подобная фурия действительно в состоянии выцарапать глаза. Наконец, бабу оттащили в сторону. Кто-то из наших рядов рассмеялся. Этот неожиданный и неуместный смех, как хлыстом огрел женщину, она рванулась вперед и, если бы ей не подставили ножку, и она не растянулась бы в грязи, вероятно, чья-то физиономия сильно бы пострадала.
Нам было ясно, что муж этой женщины был убит во время погони за беглецами. Именно его особо не любили в нашей колонне. Он был придирчив, несправедлив, груб и часто прибегал к «смирительным наручникам». Никакой жалости к убитому, и к его семье, заключенные не чувствовали. Из наших рядов раздался чей-то голос:
— ...Погоди! Добрались до твоего кобеля, вскоре тебя и щенят перебьем!
— Кто это сказал? Выходи! — завопили чекисты.
Заключенные молча сбились в более тесные ряды.
— Ложись! — пала команда. Мы — сели.
— Ложись, сволочи! — ревели вохровцы.
Заключенные спокойно, медленно, даже с комфортом разлеглись на дороге. Никакая грязь или пыль, нас уже давно не смущала. Кто лег на бок, кто на спину, закинув руки за голову.
Чекисты давали разноречивые команды.
Кто требовал, чтобы мы встали, кто, чтобы легли «строем», на живот. Некоторые, теряя нервы, стали стрелять в воздух, Кто знает, чем бы это все кончилось, если бы не появилось начальство. В момент нас опять построили и — марш-марш — срочным порядком повели на работу.
Точных сведений о результате массового побега мы никогда не узнали. Известно было одно, что части бежавших, удалось уйти и что потери у чекистов были не меньше, чем в рядах «беглых рабов».

------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------

Показан один из множества эпизодов народной жизни при Гуталине Сталлоне, о которых не было принято говорить. Наряду с полусотней других неординарных зэков СССР (чудом выживших) он утверждает, что перманентно сидело в СССр на положении "безправных крепостных" 10% населения страны. После войны 1941 г. в ватниках трудилось на стройках народного хозяйства (на всех режимах от ссыльных и "шарашек" до Особлагерей) по их подсчетам около 20 миллионов лиц, лишенных всяких человеческих прав, то есть зэка. Вся страна отстраивалась их дешевым трудом. На зэках (так наз. "придурках") лежала обязанность вести всю статистику и пайки, посему управленцы знали число заключенных на всех "командировках"...