Т. Чернавина о ГУЛАГѣ
"Осенью 1928 года, в связи с резким
увеличением работ, вызванных новым пятилетним планом, наш трест встал
перед затруднением в подыскивании нужных ему специалистов для работ в
Мурманске. Ни один инженер не был заинтересован ехать в
Мурманск с его трудным климатом и убийственными жилищными условиями,
когда он мог получить сколько угодно работы в Петербурге, Москве или
южных городах. А главное там, где он имел какую-то «жилплощадь»,
потерять которую было опаснее, чем любую службу...
Между тем
нашему тресту необходимы были инженеры очень высокой квалификации, таких
дефицитных специальностей, например, как судостроительной и др.
Все
отчаянные попытки треста найти инженеров, согласных ехать в Мурманск,
оставались безуспешными. Положение казалось безвыходным. Биржа труда
предложила законтрактовать студентов первого курса специальных учебных
заведений, выплачивать им четыре-пять лет стипендию до их окончания и
затем, в обязательном порядке, получить их к себе на службу. Но ко
времени окончания курса молодыми людьми должна была окончиться и
пятилетка, а строить надо было начинать немедленно. Кроме того, тресту
нужны были настоящие, ответственные инженеры с солидным стажем.
Тогда у кого-то из наших партийцев явилась гениальная идея — обратиться в ГПУ. Все
мы стороной слыхали, что ГПУ торгует специалистами, что оно имело
богатейший ассортимент инженеров всех специальностей, но в такую
торговлю многие не верили. Управделу, коммунисту Л. Т. Богданову,
правление предложило выяснить этот вопрос. Справка дала положительные
результаты, и Богданов поехал в город Кемь, где находится управление
знаменитого Соловецкого Концентрационного Лагеря, чтобы заключить
сделку. Правление треста поручило Богданову закупить целую партию
специалистов.
Через несколько дней он вернулся, с успехом
выполнив поручение. Но кемские впечатления были слишком сильны и для
коммуниста, он не мог удержаться и рассказывал о них даже безпартийным
специалистам.
— Представьте себе, там (в управлении Соловецкого
Лагеря) так и говорят: «продаем», «при оптовой покупке скидка»,
«первосортный товар», «за такого-то в Архангельске 800 рублей в месяц
дают, а вы 600 предлагаете! Товар-то какой. Курс в Высшем учебном
заведении читал, солидные печатные труды имеет, директором огромного
завода был, в довоенное время одним из лучших инженеров считался, и
десятилетник по статье 58 пар. 7 (т. е. сослан на каторгу на 10 лет за
„вредительство“); значит, работать будет что надо, а вы 200 рублей
жалеете». Я все-таки доторговался, они уступили, потому что мы 15
инженеров оптом взяли. Замечательный народ подобрал. Взгляните список:
1) К. - корабельный инженер, один из лучших в СССР, ученый паек получал
по третьей категории; 2) Н. - инженер-электрик, был директором
электропромышленности в Москве; 3) К. и Э. - архитекторы, проектировщики
со стажем. И все как на подбор — за «вредительство», значит, работать
будут на совесть.
— Какие же условия этой… «покупки»? — спросил я, невольно понижая голос, до того это звучало чудовищно.
—
Купленные находятся в полном нашем распоряжении, — отвечал уже
освоившийся с этим Управдел, — мы можем назначать их на любую работу и
любую ответственную должность. За квалификацию, добросовестность и
благонадежность ГПУ ручается и отвечает. Наблюдение за ними ведет
местное ГПУ. В случае побега мы не отвечаем. Да ГПУ уверено, что они не
сбегут, потому что у них у всех жены и дети, живут они в других городах и
все равно что заложники.
— Мы выплачиваем ГПУ за них ежемесячно
90% установленного по договору вознаграждения, а 10 % выдаем каждому
заключенному на руки, согласно его заработку. Так как мы платим за них
не по «тарифной сетке», а гораздо ниже, то в отношении работы они
приравниваются к специалистам, работающим без ограничения времени, и мы
можем заставить их работать хоть 24 часа в сутки. Их юрист много
смеялся, говорит — и кодекс "Законов о труде" не нарушен, так как,
получая по спецставке, должны работать как спецы, и вы можете не
стесняться с часами работы… Ну и сволочи! — добавил он помолчав и,
видимо, вспоминая сцену покупки.
— Неужели и письменный договор заключили?
— Разумеется, разве без договора ГПУ можно верить?
— И в договоре все это написано?
— Конечно. И юрисконсульт визу поставил, и начальник Лагерей подписал, и начальник общего Отдела. Все по форме.
— А вы «их» видели (их, то есть тех, кого покупают)? — продолжали с жутью допрашивать мы.
— Нет, не посмотрел; совестно, знаете, было. Они предлагали, но я так, по бумагам покупал.
— Значит, они приедут в Мурманск?
—
Немедленно, как только мы сделаем первый взнос. У них это просто и
живо; они так и говорят: хоть за час до поезда дайте телеграмму, всю
партию в два счета отправим, у нас с заключенными разговоры короткие, а
сборы недолгие.
— А если они не захотят работать или не подойдут к работе?
—
И это предусмотрено. По первой нашей жалобе проданного снимают с работы
и отправляют обратно в концлагерь, там ему после этого не поздоровится.
Нам же, взамен возвращенного, высылают другого, такой же специальности и
квалификации.
— А если у них не будет? Это же крупные специалисты.
—
У ГПУ не будет? Что вы, они же любого с воли взять могут, да и
«готовых» у них хватает. Лучшие инженеры и профессора на лесозаготовках
как лесорубы работают. В каких условиях — слушать страшно. Для них
счастье быть проданными, все-таки на свою работу станут и денег хоть
немного получат...
— Но как же они жить будут? Мы 500–600 рублей в
месяц получаем и не можем здесь концы с концами свести, они же 10 % от
этого получат, то есть от 20 до 60 рублей в месяц.
— Конечно, не
много. Но Трест обязан предоставить им помещение для жилья по своему
усмотрению; денег, чтобы покупать паек, — хватит. Да вы думаете там, в
Лагерях, им лучше? Живут же и тут будут жить.
В это время бухгалтер прикидывал, сколько ГПУ может заработать на таких продажах.
—
15 человек, в среднем по 400 рублей в месяц: 400 х 12 = 4 800 х 15 = 72
000 рублей, 10 % скинем на выдачу заключенным, 72 000 — 7200 = 64 800
рублей в год чистых.
— Это у нас, — поучал дальше Управдел, — а уж считайте, что ГПУ не меньше 1 000 специалистов в год продает. Бухгалтер прикинул:
—
4 800 рублей в год с человека, всего 4 800 000 рублей. Скинем 800 000
рублей на уплату 10 процентов и покрытие организационных расходов,
получим 4 миллиона. 4 миллиончика! А наш трест максимум один миллион
даст прибыли. Какой основной капитал требуется, сколько хлопот и риска в
случае недолова! Вернейшее дело у них. Забот — никаких, недолова не
бывает, налогов не платят. Огребай денежки! Вот это дело!
Покупка эта
жутко волновала всех служащих треста. Говорить о ней боялись, но
осторожно, один на один, вспоминали и обсуждали. Мы были тогда еще очень
наивны и не могли себе представить, какое благо для заключенного в
Концлагере быть прода... нным.
***
В
начале 1932 года мне пришлось испытать это на себе. Заключенный в
Соловецкий концентрационный Лагерь, я был продан, вернее сдан, в
краткосрочную аренду на три месяца отделу Народного Образования в Кеми
для чтения лекций на курсах для подготовки ответственных руководителей
рыбацких Колхозов. Я должен был в течение трех месяцев прочесть четыре
курса: ихтиологии, техники рыболовства, промысла морских зверей (все
применительно к северному району) и гидрологии Белого моря. Я, кажется,
должен был получать 50 копеек за час, но не получал ничего. Тем не менее
это было самое мое легкое время на каторге, хотя занятия с рыбаками,
иногда едва грамотными, но практически очень опытными в своем деле,
требовали совершенно особой изобретательности и умения дать им
необходимые знания.
Некоторым специалистам, в виде особой
милости, разрешалось даже печатать свои статьи в научных журналах за
полной своей подписью. В каком размере они получали гонорар — не знаю.
Купленные
«Севгосрыбтрестом» инженеры появились в Тресте, когда число служащих
было вообще так увеличено, так много появилось новых людей, что для
многих они оставались незамеченными. К тому же двое из них заняли
должности заведующих Отделами — техническим и рационализаторским, то
есть являлись начальством. Во главе технического Отдела стал купленный
инженер К., уже пожилой, но необыкновенно энергичный и деятельный. На
нем лежала ответственная работа по руководству ремонтом флота, работой
механических и литейных мастерских и электростанции, а также по
проектировке громадного строительства, намеченного в этой области. Это
был крупный авторитет в области судостроения и машиностроения, и не
только трест, но все учреждения и предприятия Мурманска беспрерывно
требовали его на консультацию. Его же консультацией пользовались при
ремонте иностранных судов, приходивших в Мурманский порт за лесом,
доставляемым с принудительных лесозаготовок Соловецкого концлагеря.
Иностранцам, имевшим дело с этим авторитетным человеком, несомненно, и в
голову не приходило, что это каторжник, десятилетник...
Проектировочное Бюро Треста в Мурманске было также составлено из купленных инженеров.
Жили
«купленные» в построенных Трестом новых домах, по два-три человека в
крошечных сырых комнатах. Мебели у них не было: наскоро сколоченные
«топчаны», то есть дощатые щиты на козлах, вместо кроватей, табуреты,
дощатый стол. На работе они были с утра до позднего вечера, потом
расходились по своим конурам. Держали они себя очень просто, работали
превосходно, никогда ничего о себе не рассказывали и ни о своих «делах»,
ни о жизни в Концлагере не говорили. Расспрашивать их никто не решался,
стороной только знали, что у них были семьи и что у некоторых все было
дома конфисковано, так что семьи бедствовали и ничем не могли помочь.
Сколько лет им еще предстояло так жить? Страшно было подумать".
Прим.: Нѣсколько сотенъ воспоминаній людей пережившихъ сталинскіе годы въ С. С. С. р. напрочь опровергаютъ большевицкое вранье про 8-ми часовой рабочій день и отличнейшія условія труда при коммунистахъ, ради чего, они собственно и залили всю страну кровищей....
Оставить комментарий