Трагедія Малороссіи (изъ пережитаго въ Кіевѣ въ 1918 году) Часть II

  

"Кіевъ оставленъ былъ на произволъ судьбы бѣжавшими украинскими войсками и властями. Ворвавшіеся въ городъ 26 Января ​большевистскія​ войска, тогда еще скорѣе похожіе на банды, вскорѣ заставили кошмаромъ своей «дѣятельности» забыть кошмаръ и ужасъ девятидневной бомбардировки. ​Зеленые​, ​изможденные​ голодовкой, безсонницей и пережитыми волненіями, лица обывателей исказились ужасомъ безумія и тупой, усталой безнадежности.

Началась въ самомъ прямомъ смыслѣ этого слова отвратительная бойня, избіеніе внѣ всякаго разбора, суда или слѣдствія ​оставшагося​ въ городѣ русскаго офицерства, не пожелавшаго участвовать въ борьбѣ противъ большевиковъ на сторонѣ украинцевъ. Изъ гостиницъ и частныхъ квартиръ потащили несчастныхъ офицеровъ буквально на убой въ «штабъ ​Духонина​» – ироническое названіе Маріинскаго парка – излюбленное мѣсто казни, гдѣ погибли сотни офицеровъ Русской Арміи. Казнили гдѣ попало: на площадкѣ передъ дворцомъ, по дорогѣ на ​Александровскомъ​ спускѣ, а то и просто гдѣ и какъ попало. Такъ, мой двоюродный братъ, полковникъ А. М. Речицкій, былъ убитъ на Бибиковскомъ бульварѣ выстрѣломъ въ затылокъ при сопротивленіи, оказанномъ имъ четыремъ красноармейцамъ, хотѣвшимъ сорвать съ него погоны. Герой Путиловской сопки, трагедіи подъ ​Сольдау​, Прасныша, много разъ тяжело раненный и контуженный, – онъ даже предъ лицомъ вѣрной смерти не хотѣлъ, несмотря на ​всѣ​ убѣжденія, снять съ себя воинскую форму: такъ трагически пресѣклась 37-лѣтняя молодая жизнь, полная героическаго исполненія долга.

Кромѣ офицеровъ, казнили всякаго, кто наивно показывалъ красный билетикъ – удостовѣреніе принадлежности къ украинскому гражданству. Казнили куплетиста ​Сокольскаго​, за его ​злые​ куплеты противъ большевиковъ; казнили перваго встрѣчнаго на улицѣ, чтобы снять съ него ​новые​ ботинки, приглянувшіеся красноармейцу. Начались ​повальные​ грабежи въ домахъ «буржуевъ», обыски и вымогательства, съ избіеніемъ недостаточно уступчивыхъ и покорныхъ судьбѣ. Такъ подвергся избіенію извѣстный городской дѣятель В. Демченко. Кто и когда еще разскажетъ о всей циничной пошлости этой разнузданной вакханаліи произвола, насилія, глумленія и издѣвательства надъ личностью мирнаго обывателя?! «Пойдемъ съ нами щи хлебать, буржуйка! – говоритъ солдатъ-красноармеецъ почтенной дамѣ въ присутствіи всѣхъ членовъ семьи, разставленныхъ у стѣнки съ приказаніемъ не шевелиться во время обыска. – У! Тебѣ бы ​всё​ шампанское лакать!..» – продолжаетъ онъ, угрожая револьверомъ, приставленнымъ къ самому лицу несчастной жертвы надругательства.

Изъ обывательскихъ квартиръ тащили ​всё​, что попало, сначала наиболѣе цѣнное: деньги, золото и серебро, всякаго рода цѣнности. ​Богатые​ завѣдомо дома, конечно, были ограблены въ первую очередь. Я зашелъ къ старому другу, профессору К. Человѣкъ спокойный, уравновѣшенный, сидитъ въ креслѣ совершенно подавленный, молчитъ и, наконецъ, съ трудомъ вытягиваетъ изъ себя такіе слова: «Я на ​всё​ смотрю равнодушно и спокойно… Кажется, если придутъ и скажутъ, что перебили всѣхъ моихъ дѣтей! – я не двинусь съ мѣста». Къ К. заходитъ почтенный земскій дѣятель, бывшій полковникъ гвардіи С. Я никогда въ жизни не забуду этой безнадежности на окаменѣвшемъ лицѣ, въ глазахъ, изъ которыхъ почти безуміе глядитъ изъ опустошеннаго сознанія.

Въ городахъ провинціальныхъ, маленькихъ, съ незначительнымъ численно населеніемъ, большевизмъ переживался весьма различно, въ зависимости отъ личнаго характера стоявшихъ во главѣ временной власти ​большевистскихъ​ диктаторовъ, ибо трудно иначе назвать тѣхъ мѣстныхъ царьковъ, ​которые​, въ буквальномъ смыслѣ этого слова, являлись хозяевами жизни и смерти, не говоря уже объ имуществѣ обывателей. Такъ, напримѣръ, г. Черниговъ въ этотъ первый приходъ большевиковъ отдѣлался чуть ли не 50 тысячами рублей контрибуціи, которыхъ хватило для того, чтобы верховный Комиссаръ могъ день и ночь пить горькую, а наряду съ этимъ г. Глуховъ пережилъ трудно поддающіеся описанію ужасы. Въ Глуховѣ полновластнымъ его владыкой былъ матросъ Балтійскаго флота по фамиліи Цыганокъ. Неудовлетворенный количествомъ вырѣзанныхъ помѣщиковъ, онъ велѣлъ перебить и перерѣзать даже дѣтей, воспитанниковъ мѣстной гимназіи, какъ будущихъ «буржуевъ». Потомъ Цыганокъ случайно погибъ, заряжая бомбу, которая взорвалась у него на колѣняхъ, причемъ, умирая, онъ завѣщалъ похоронить себя въ склепѣ мѣстной помѣщичьей фамиліи и съ подобающимъ торжествомъ, для чего красноармейцы выгнали ​вѣсь​ городъ для проводовъ погибшаго диктатора. Кровавый кошмаръ Глухова еще ждетъ своего историка.

Кіевъ стали грабить систематически. Наложена была пятимилліонная контрибуція, моментально, до срока уплаченная ​тѣмъ​ самымъ обывателемъ, который ни одной копейки не хотѣлъ дать на защиту города отъ большевиковъ.

По городу въ автомобиляхъ и на парныхъ роскошныхъ извозчикахъ съ прекрасными фаэтонами и ландо разъѣзжали матросы и красноармейцы, часто въ нетрезвомъ видѣ; ​они​ сорили деньгами въ кафе, ресторанахъ и игорныхъ домахъ, ​окруженные​ атмосферой кутежа и всяческаго дебоша.

Началось быстрое повышеніе цѣнъ на ​жизненные​ продукты, ибо крестьяне перестали вывозить что-либо на городской базаръ, вслѣдствіе риска быть ограбленными по дорогѣ первымъ встрѣчнымъ, кому это было не лѣнь.

Вскорѣ, однако, появились ​смутные​ слухи о томъ, что украинцы сговорились съ нѣмцами и въ Кіевъ идутъ ​нѣмецкія​ войска. Слухи ​эти​ находили себѣ подтвержденіе въ поведеніи большевиковъ, ​которые​, не чувствуя подъ ногами почвы, вели себя какъ калифы на часъ: грабили, пировали, разоряли и веселились, хоть день, да мой!

Положеніе обывателя ухудшалось съ каждымъ днемъ. ​Сорганизовались​ шайки грабителей, ​которыя​ по ночамъ грабили обывателей, нападая съ оружіемъ на дома и ихъ обитателей. Несчастный обыватель, обезоруженный большевиками, лишенъ былъ самыхъ элементарныхъ средствъ самообороны.

Только тогда, когда дня за два, за три до прихода нѣмцевъ большевики, нагрузивъ себя всякимъ добромъ, бѣжали изъ города, въ свою очередь, началась организація самообороны. Картина бѣгства большевиковъ была весьма оригинальна: казалось, полгорода обывателей уѣзжаютъ или переѣзжаютъ на ​новыя​ квартиры. Извозчики и подводы, ​груженные​ всякимъ домашнимъ скарбомъ, подушками, самоварами, перинами, стульями…. и ​всё​ это мчалось второпяхъ, подъ охраной одного-двухъ солдатъ Красной арміи, вооруженныхъ винтовками.

Ни одного случая сопротивленія. У всѣхъ, казалось, была одна мысль: бери ​всё​ – только убирайся поскорѣе съ глазъ!

Начало появляться оружіе, которымъ снабжали обывателя. Кто, гдѣ и почему его раздавалъ, мнѣ узнать такъ и не удалось. Я лично видѣлъ только гимназистовъ, бѣгавшихъ таинственно на ​Печерскъ​ и тащившихъ оттуда ​новыя​ винтовки, патроны, всякаго рода военное снаряженіе.

Очевидно, растаскивали какіе-то цейхгаузы, ​оставленные​ безъ охраны и безъ присмотра. Грабежи участились въ невѣроятной пропорціи. Въ борьбѣ съ вооруженными налетами отличалась энергіей грузинская вольная дружина, которая по первому же вызову по телефону выѣзжала на помощь съ автомобилемъ, наполненнымъ вооруженными людьми. Грузинамъ на помощь явились добровольцы изъ кіевской интеллигенціи, и обыватель, замученный и затравленный, вздохнулъ немного свободнѣе. ​Всё​ это происходило около половины Февраля 1918 года – 11–17 Февраля стараго стиля (24 Февраля – 2 ​Марта​ новаго стиля). Трудно поддается описанію горькое существованіе обывателя Кіева въ это совершенно кошмарное время. Въ одну изъ послѣднихъ, передъ приходомъ въ Кіевъ нѣмцевъ, ночей зарегистрировано было 176 нападеній на квартиры обывателей. Трудно давалась организація защиты. Избраны были ​домовые​ комитеты, ​которые​, раздобывъ оружіе, занялись организаціей самообороны. И вотъ люди, въ жизни своей не ​носившіе​ ружья, иногда ​почтенные​, ​убѣленные​ сѣдинами кіевляне стали чистить и чинить ружья и обсуждать ​стратегическіе​ методы защиты домовъ и ​усадебъ​ отъ нападенія разбойниковъ. Кое-гдѣ начали появляться ​уцѣлѣвшіе​ офицеры, ​взявшіе​, естественно, на себя организацію защиты и команду надъ домовыми военными дружинами. ​Всё​ это было бы смѣшно, если бы не было въ существѣ весьма трагично. Дружиной дома №22 командовалъ у насъ храбрый и энергичный кадровый офицеръ, Защитникъ Портъ-Артура и заслуженный ​герой​ великой войны, П. Г. ​Сахновскій​, ​лѣтомъ​ 1919 года тоже разстрѣлянный въ Кіевѣ большевиками. Нашъ домъ сталъ быстро центромъ защиты ряда объединенныхъ домовъ нашего участка, появился полевой телефонъ, объединявшій шесть окрестныхъ дружинъ, обязанныхъ являться по первому вызову въ ​угрожаемое​ мѣсто.

Защита давала ​реальные​ результаты. Припоминаю одно нападеніе, сдѣланное по ​всѣмъ​ правиламъ военнаго искусства. Съ наблюдательнаго пункта дали знать, что изъ-за памятника Богдану Хмельницкому на ​Софіевской​ площади идетъ наступленіе. Подбѣжавъ къ окну, я увидѣлъ, что изъ-за фонтана на площади ползкомъ движутся цѣпью ​вооруженные​ люди по направленію къ нашему подъѣзду. Началась перестрѣлка и атака нашего дома. Дверь параднаго подъѣзда, забаррикадированная на ночь дровами, устояла передъ напоромъ врага; суматоха въ домѣ была неописуемая, къ счастью для насъ, вызванная грузинская дружина прибыла очень быстро, черезъ 10–15 минутъ сраженіе было кончено. У насъ даже обошлось безъ потерь; говорили, что ​нападавшіе​, которыхъ число опредѣлялось въ 30 человѣкъ, унесли трехъ раненыхъ. Но это лишь слухи… хотя я видѣлъ лично падающихъ людей.

​Тяжелыя​ воспоминанія! Отъ трагизма ​создавшагося​ положенія до комизма нѣкоторыхъ житейскихъ переживаній и сценъ было очень небольшое разстояніе, и тяжкіе думы, и настроенія разрѣшались часто иронизированіемъ и насмѣшкой надъ самимъ собой. Это ​всё​ же скрашивало горькіе минуты нервныхъ напряженій. Часто, при ​свѣтѣ​ огарка, гдѣ-нибудь въ подъѣздѣ или подвалѣ пили чай и играли въ дурачка. Плакали и смѣялись, смѣялись и плакали поочередно: кошмарное было время даже въ воспоминаніи!".

Прим.: Интересно, что даже до сихъ поръ упорно, и явно ​спланированно​ проводится мысль о Бѣломъ Террорѣ (масса подтасовокъ), а Красный Терроръ многократно преуменьшается. Однако ​многочисленныя​ воспоминанія тѣхъ ​лѣтъ​ ​всё​ разставляютъ по мѣстамъ.