И. А. Бунинъ о баалшевикахъ и окаянномъ Маяковскомъ

 




– Думаю, что ​Маяковскій​ останется въ исторіи литературы большевицкихъ ​лѣтъ​ какъ самый низкій, самый циничный и вредный слуга Совѣтскаго людоѣдства, по части литературнаго восхваленія его и тѣмъ самымъ воздѣйствія на совѣтскую чернь, - тутъ не въ счетъ, конечно, только одинъ Горькій, пропаганда котораго съ его ​міровой​ знаменитостью, съ его большими и примитивными литературными способностями, какъ нельзя болѣе подходящими для вкусовъ толпы, съ огромной силой актерства, съ гомерической лживостью и безпримѣрной неутомимостью въ ней оказала такую страшную преступную помощь большевизму поистинѣ "въ планетарномъ масштабѣ". И Красная Москва не только съ великой щедростью, но даже съ идіотской чрезмѣрностью отплатила ​Маяковскому​ за ​всѣ​ его восхваленія ​её​, за всякую помощь ей въ дѣлѣ развращенія людей, въ сниженіи ихъ нравовъ и вкусовъ. ​Маяковскій​ превознесенъ въ Москвѣ не только какъ великій поэтъ. Въ связи съ недавней 20-​ти лѣтней​ годовщиной его самоубійства московская "Литературная газета" заявила, что "имя Маяковского воплотилось въ пароходы, школы, танки, улицы, театры и другіе долгіе дѣла. Десять пароходовъ "Владиміръ ​Маяковскій​" плаваютъ по морямъ и рѣкамъ. "Владиміръ ​Маяковскій​" было начертано на бронѣ трехъ танковъ. Одинъ изъ нихъ дошелъ до Берлина, до ​самого​ рейхстага. Штурмовикъ "Владиміръ ​Маяковскій​" разилъ врага съ воздуха. Подводная лодка "Владиміръ ​Маяковскій​" топила корабли въ Балтикѣ. Имя поэта носятъ: площадь въ центрѣ Москвы, станціи метро, переулокъ, Библіотека, музеи, районъ въ Грузіи, ​село​ въ Арменіи, поселокъ въ Калужской области, горный пикъ на Памирѣ, клубъ литераторовъ въ Ленинградѣ, улицы въ пятнадцати городахъ, пять театровъ, три городскихъ парка, школы, колхозы..."


​Маяковскій​ прославился въ нѣкоторой степени еще до Ленина, выдѣлился среди всѣхъ тѣхъ мошенниковъ, хулигановъ, что назывались футуристами. ​Всѣ​ его ​скандальныя​ выходки въ ту пору были очень плоски, очень дешевы, ​всѣ​ подобны выходкамъ ​Бурлюка​, Крученыхъ и прочихъ. Но онъ ихъ всѣхъ превосходилъ силой грубости и дерзости. Вотъ его знаменитая желтая кофта и дикарская раскрашенная морда, но сколь эта морда зла и мрачна! Вотъ онъ, по воспоминаніямъ одного изъ его тогдашнихъ пріятелей, выходитъ на эстраду читать свои вирши публикѣ, собравшейся потѣшиться имъ: выходитъ, засунувъ руки въ карманы штановъ, съ папиросой, зажатой въ углу презрительно искривленнаго рта. Онъ высокъ ростомъ, статенъ и силенъ на видъ, черты его лица рѣзки и крупны, онъ читаетъ, то усиливая голосъ до рева, то лѣниво бормоча себѣ подъ носъ; кончивъ читать, обращается къ публикѣ уже съ прозаической рѣчью:


— ​Желающіе​ получить въ морду благоволятъ становиться въ очередь.


Вотъ онъ выпускаетъ книгу стиховъ, озаглавленную будто бы необыкновенно остроумно: "Облако въ штанахъ". Вотъ одна изъ его картинъ на выставкѣ, - онъ вѣдь былъ и живописецъ: что-то какъ попало наляпано на полотнѣ, къ полотну приклеена обыкновенная деревянная ложка, а внизу подпись: "Парикмахеръ ушелъ въ баню"...


Если бы подобная картина была вывѣшена гдѣ-нибудь на базарѣ въ какомъ-нибудь самомъ захолустномъ русскомъ городишкѣ, ​любой​ прохожій мѣщанинъ, взглянувъ на ​нее​, только покачалъ бы головой и пошелъ дальше, думая, что выкинулъ эту штуку какой-нибудь дуракъ набитый или помѣшанный. А Москву и Петербургъ эта штука ​всё​-таки забавляла, тамъ она считалась "футуристической".


Если бы на какой-нибудь ярмаркѣ балаганный шутъ крикнулъ толпѣ становиться въ очередь, чтобы получать по мордѣ, его немедля выволокли бы изъ балагана и ​самого​ измордовали бы до безчувствія. Ну, а русская столичная интеллигенція ​всё​-таки забавлялась ​Маяковскими​ и вполнѣ соглашалась съ ​тѣмъ​, что ихъ выходки называются футуризмомъ.


Въ день объявленія первой русской войны съ нѣмцами ​Маяковскій​ влѣзаетъ на пьедесталъ памятника ​Скобелеву​ въ Москвѣ и реветъ надъ толпой патріотическими виршами. Затѣмъ, черезъ нѣкоторое время, на ​нем​ъ цилиндръ, черное пальто, ​черныя​ перчатки, въ рукахъ трость чернаго дерева, и онъ въ этомъ нарядѣ какъ-то устраивается такъ, что на войну его не берутъ. Но вотъ наконецъ воцаряется косоглазый, картавый, лысый сифилитикъ Ленинъ, начинается та эпоха, о которой Горькій, незадолго до своей насильственной смерти брякнулъ: "Мы въ странѣ, освѣщенной геніемъ Владиміра Ильича Ленина, въ странѣ, гдѣ неутомимо и чудодѣйственно работаетъ желѣзная воля Іосифа Сталина!" Воцарившись, Ленинъ, "величайшихъ геній всѣхъ временъ и народовъ", какъ ​неизмѣнно​ называетъ его теперь Москва, провозгласилъ:


– "Буржуазный писатель зависит от денежного мешка, от подкупа. Свободны ли вы, господа писатели, от вашей буржуазной публики, которая требует от вас порнографии в рамках и картинках, проституции в виде "дополнения" к "святому искусству" вашему?"


– Денежный мѣшокъ, порнографія въ рамкахъ и картинкахъ, проституція въ видѣ дополненія..." Какой словесный даръ, какой убійственный сарказмъ! Недаромъ твердитъ Москва и другое: "Ленинъ былъ и величайшимъ художникомъ слова". 


Но всего замѣчательнѣй то, что онъ сказалъ вскорѣ послѣ этого:


– Такъ называемая "свобода творчества" ​есть​ барскій анахронизмъ. Писатели должны ​непремѣнно​ войти въ ​партійныя​ организаціи".


И вотъ ​Маяковскій​ становится уже ​неизмѣннымъ​ слугою ​Р. К. П.​ (Россійской Коммунистической Партіи), начинаетъ буянить въ томъ же родѣ, какъ буянилъ, будучи футуристомъ: орать, что "довольно жить законами Адама и Евы", что пора "скинуть съ корабля современности Пушкина", затѣмъ - меня: твердо сказалъ на какомъ-то публичномъ собраніи:


—Искусство для пролетаріата не игрушка, а оружіе.


— Долой "Буниновщину" и да здравствуютъ ​передовые​ ​рабочіе круги!


Что именно требовалось, какъ "оружіе", этимъ кругамъ, то ​есть​, проще говоря, Ленину съ его Р. К. П., единственной партіей, которой онъ замѣнилъ ​всѣ​ ​прочія​ ​партійныя​ организаціи?


Требовалась "фабрикація людей съ матеріалистическимъ мышленіемъ, съ матеріалистическими чувствами", а для этой фабрикаціи требовалось ​всё​ наиболѣе завѣтное ему, Ленину, и всѣмъ его соратникамъ и наслѣдникамъ: стереть съ лица земли и оплевать ​всё​ прошлое, ​всё​, что считалось прекраснымъ въ этомъ прошломъ, разжечь самое окаянное богохульство, - ненависть къ религіи была у Ленина совершенно патологическая, - и самую звѣрскую классовую ненависть, перешагнуть ​всѣ​ предѣлы въ безпримѣрно похабномъ самохвальствѣ и прославленіи Р. К. П., неустанно воспѣвать "вождей", ихъ палачей - чекистовъ, - словомъ какъ разъ ​всё​ то, для чего трудно было найти болѣе подходящаго пѣвца, "поэта", ​чѣмъ​ ​Маяковскій​ съ его злобной, безстыдной, ​каторжно​-безсердечной натурой, съ его площадной глоткой, съ его поэтичностью ломовой лошади...


Ставши будто бы яростнымъ коммунистомъ, онъ только усилилъ и развилъ до крайней степени ​всё​ то, ​чѣмъ​ добывалъ себѣ славу, будучи футуристомъ, ошеломляя публику грубостью и пристрастіемъ ко всякой мерзости. Онъ называлъ звѣзды "​плевочками​", онъ, разсказывая въ своихъ ухабистыхъ виршахъ о своемъ путешествіи по Кавказу, сообщилъ, что сперва поплевалъ въ Терекъ, потомъ поплевалъ въ ​Арагву​; онъ любилъ слова еще болѣе гадкіе, ​чѣмъ​ ​плевочки​, - писалъ, напримѣръ, Есенину, что его, Есенина, имя публикой оскоплено... Надъ Америкой, въ которой онъ побывалъ впослѣдствіи, издѣвался въ томъ же родѣ":


"Мамаша

грудь

ребенку дала.

Ребенок,

с каплями на носу,

сосет

как будто

не грудь, а доллар -

занят серьезным бизнесом.

Он любил слова "блевотина", - писал:

"Бумаги

гладь

облевывает

пером,

концом губы поэт,

как ****ь рублевая.


Или:


"Мы

не с мордой, опущенной вниз,

мы - в новом, грядущем быту,

помноженном на электричество

и коммунизм...

Поэтом не быть мне бы,

если б

не это пел:

в звездах пятиконечных небо

безмерного свода РКП".


Что совершалось подъ этимъ небомъ въ пору писаній этихъ виршей? Объ этомъ можно было прочесть даже и въ совѣтскихъ газетахъ:


"3-го іюня на улицахъ Одессы подобрано 142 трупа умершихъ отъ голода, 5-го іюня - 187. Граждане! Записывайтесь въ ​трудовыя​ артели по уборкѣ труповъ!"


"Подъ Самарой палъ жертвой людоѣдства бывшій членъ Государственной Думы ​Крыловъ​, врачъ по профессіи: онъ былъ вызванъ въ деревню къ больному, но по дорогѣ убитъ и съѣденъ"...


Въ ту же пору такъ называемый "Всероссійскій Староста" Калининъ посѣтилъ югъ Россіи и тоже вполнѣ откровенно засвидѣтельствовалъ:


"Тутъ ​одни​ умираютъ отъ голода, другіе хоронятъ, стремясь использовать въ пищу мягкіе части умершихъ".


Но что до того было ​Маяковскимъ​, Демьянамъ и многимъ, многимъ прочимъ изъ ихъ числа, жравшимъ "на полный ротъ", носившимъ шелковое бѣлье, жившимъ въ самыхъ знаменитыхъ "Подмосковныхъ", въ московскихъ особнякахъ прежнихъ московскихъ милліонеровъ! Какое дѣло было Владиміру Маяковскому​ до всего того, что вообще свершалось подъ небомъ ​Р. К. П.​? Какое небо, кромѣ этого неба, могъ онъ видѣть? Развѣ не сказано, что "свиньѣ неба вовѣки не видать"? Подъ небомъ ​Р. К. П. при началѣ воцаренія Ленина ходилъ по колѣно въ крови "революціонный народъ", затѣмъ кровопролитіемъ занялся Феликсъ Эдмундовичъ Дзержинскій и его сподвижники. И вотъ Владиміръ ​Маяковскій​ превзошелъ въ тѣ годы даже самыхъ отъявленныхъ совѣтскихъ злодѣевъ и мерзавцевъ. Онъ писалъ: 


"Юноше, обдумывающему житье,

решающему -

сделать бы жизнь с кого,

скажу, не задумываясь:

делай ее

с товарища Дзержинского!"


Онъ, призывая русскихъ юношей идти въ палачи, напоминалъ имъ слова Дзержинскаго о самомъ себѣ, совершенно ​бредовыя​ въ устахъ изверга, истребившаго тысячи и тысячи жизней:


"Кто любитъ жизнь такъ сильно, какъ я, тотъ отдаетъ свою жизнь за другихъ".


А наряду съ подобными призывами не забывалъ ​Маяковскій​ славословить и самихъ творцовъ ​Р. К. П.​, - лично ихъ: 


"Партия и Ленин -

кто более

матери истории ценен?

Я хочу,

чтоб к штыку

приравняли перо.

С чугуном чтоб

и с выделкой стали

о работе стихов

от Политбюро

чтобы делал доклады Сталин".




Комментариев нет

Примечание. Отправлять комментарии могут только участники этого блога.

Технологии Blogger.