С. Мальсаговъ — "Адскіе острова. Привилегированный классъ"

"Политическихъ на Соловкахъ въ настоящее время около пятисотъ человѣкъ, включая сто пятьдесятъ женщинъ и нѣсколько десятковъ дѣтей. Дѣти содержатся въ тѣхъ же условіяхъ, что и ​взрослые​ ​заключенные​: это касается какъ правъ и обязанностей, такъ и выдаваемаго пайка. Изъ политическихъ на ​Поповомъ​ островѣ находятся шестьдесятъ мужчинъ и двадцать женщинъ. Большинство изъ нихъ — члены соціалъ-революціонной, соціалъ-демократической, ​Бундовской​, анархической и другихъ партій подобнаго рода. ​Всѣ​ ​они​ сосланы на Соловки за активную оппозицію Совѣтской власти въ 1917–1919 годахъ и за послѣдующую пассивную критику ​ея​ дѣйствій.

Соловецкій островъ составляетъ, приблизительно, около сорока миль въ окружности. Здѣсь множество пещеръ, гдѣ въ прошломъ обитали монахи и отшельники, а также ​святые​ мужи, ​давшіе​ обѣтъ молчанія. ​Этѣ​ пещеры выдолблены въ утесахъ и чѣмъ-то напоминаютъ ​средневѣковыя​ ​деревенскія​ жилища. ​Они​ разбросаны по всему острову на разстояніи отъ трехъ до шести, а иногда даже и до десяти миль отъ монастыря. Тутъ же размѣщены группы политическихъ по двадцать-тридцать человѣкъ въ каждой пещерѣ.

Въ Кемлагерѣ ​они​ живутъ въ спеціальномъ баракѣ № 11 (помѣченномъ на планѣ цифрой 29), который подѣленъ на два помѣщенія — одно для мужчинъ, другое для женщинъ и дѣтей. Баракъ огражденъ проволочнымъ заборомъ и охраняется спеціальными часовыми.

На Соловецкомъ островѣ ​политическіе​ могутъ довольно свободно, безъ охраны, ходить по своей территоріи и навѣщать другъ друга.

На ​Поповомъ​ островѣ ихъ выводятъ на прогулки въ сопровожденіи часового. ​Политическіе​ никогда не соприкасаются съ контрреволюціонерами и уголовниками.

Имѣя въ идеологическомъ отношеніи гораздо больше общаго съ большевиками (если, конечно, вообще можно говорить о какой-либо большевистской идеологіи), нежели контрреволюціонеры, ​политическіе​, естественно, привлекаютъ опредѣленное вниманіе со стороны Совѣтскихъ властей къ своимъ нуждамъ и требованіямъ. Вѣдь на Совѣтскую власть вліяетъ, отчасти, и правое крыло Коммунистической партіи, а въ значительной степени — соціалисты Западной Европы, къ чьимъ мнѣніямъ коммунисты, несмотря на ​всѣ​ расхожденія, ​всё​-таки прислушиваются... Въ итогѣ, когда ​политическіе​ прибываютъ въ мѣста ссылокъ, на Соловки и въ другіе Лагеря, имъ обезпечиваютъ ​райскія​ условія, если сравнивать съ почти невыносимымъ существованіемъ контрреволюціонеровъ.

Только послѣ «смѣны кабинета» весной 1924 года контрреволюціонерамъ было позволено переписываться съ родственниками (письма при этомъ внимательно прочитывались чекистами) и получать посылки съ воли. ​Политическіе​ же всегда пользовались такими правами.

Если контрреволюціонеръ не имѣетъ родственниковъ, или его родственники не могутъ присылать ему деньги, продукты и другіе не​обходимыя​ вещи, онъ обреченъ на голодную смерть, поскольку Лагерной пайки, выдаваемой съ расчетомъ на десять дней, хватаетъ только на двое сутокъ. Въ этой связи не слѣдуетъ забывать, что Г. П. У., отправляя контрреволюціонеровъ въ ссылку, какъ правило, конфисковываетъ ​всё​ принадлежащее ему и его семьѣ имущество. А ​политическіе​ вдоволь получаютъ ​всё​ необходимое не только отъ своихъ родственниковъ, но и еще, во-первыхъ, отъ политическаго Краснаго Креста, возглавляемаго мадамъ ​Пешковой​, во-вторыхъ, отъ иностранныхъ соціалистическихъ организацій, въ громадномъ масштабѣ посылающихъ вспомоществованіе, въ-третьихъ, отъ Комитета помощи россійскимъ ссыльнымъ и заключеннымъ. Слѣдуетъ отмѣтить, что контрреволюціонеры никогда не имѣли такого рода поддержки.

​Политическіе​ располагаютъ собственной библіотекой, которая постоянно пополняется новыми русскими и иностранными книгами. Имъ дозволено подписываться на ​совѣтскіе​ и ​иностранные​ журналы ​неполитическаго​ содержанія. ​Они​ имѣютъ право на созданіе обществъ для культурныхъ ​цѣлей​. Вожди политическихъ читаютъ газеты и по самымъ различнымъ вопросамъ могутъ проводить дебаты — какъ въ пещерахъ, такъ и въ баракѣ № 11. Политическимъ разрѣшены и занятія спортомъ Администрація внимательно прислушивается къ ​любой​ поданной ими жалобѣ.

Контрреволюціонеры не располагаютъ такого рода возможностями. Имъ доступна только Лагерная читальня. Но такъ какъ шпана періодически превращаетъ ​её​ въ отхожее мѣсто, ни одинъ изъ контрреволюціонеровъ даже не заглядываетъ туда.

Въ Лагерь приходятъ два періодическихъ изданія — газета «Бѣднота» и журналъ «Безбожникъ». Но даже такого рода литература попадаетъ къ контрреволюціонерамъ только черезъ два-три мѣсяца послѣ ​ея​ прибытія, поскольку вначалѣ читаетъ ​кемская​ администрація, затѣмъ соловецкая и, въ концѣ концовъ, красноармейцы. Естественно, контрреволюціонерамъ не разрѣшено заниматься культурной дѣятельностью, не говоря уже о политической, да и времени у нихъ на это нѣтъ, такъ какъ ​они​ безъ конца загружены непосильной работой. Жаловаться безполезно. (Какъ Администрація разсматриваетъ жалобы, ​поступающія​ отъ контрреволюціонеровъ, читателямъ уже извѣстно).

И, наконецъ, ​политическіе​, согласно установившейся традиціи, вообще не работаютъ, ​отчего​ имѣютъ ​огромныя​ преимущества, въ противовѣсъ ​тѣмъ​, по отношенію къ кому это выглядитъ — вопіющей несправедливостью. ​Весь​ ​объемъ​ работъ, какъ «снаружи» (внѣ Лагеря), такъ и «внутри» (въ самомъ Лагерѣ) возложенъ въ первую очередь на плечи контрреволюціонеровъ и, въ меньшей степени, шпаны, участіе которой въ тюремномъ трудѣ практикуется съ совсѣмъ недавняго времени.

Но только ли благодаря симпатіямъ зарубежныхъ соціалистовъ и относительной терпимости Совѣтскаго правительства, политическимъ на Соловкахъ удается обезпечить себѣ болѣе или менѣе сносное существованіе? Въ большей степени — это заслуга самихъ политическихъ.

Я ​—​ убѣжденный противникъ соціальной программы политическихъ, ​основополагающія​ задачи которой не отличаются отъ большевистскихъ идей и являются совершенной утопіей. Но ​тѣмъ​ не менѣе, я не могу не воздать должное настойчивости и безстрашію, ​которые​ ​они​ проявляютъ (если необходимо, не останавливаясь даже передъ человѣческими жертвами) въ отстаиваніи своихъ требованій, выдвигаемыхъ ими какъ сплоченной, единой организаціей для того, чтобы облегчить ​отвратительныя​ условія жизни въ ссылкѣ.

Своей сплоченностью соціалисты превосходятъ даже шпану. ​Они​ готовы въ ​любой​ моментъ объявить голодовку, поднять возстаніе, почти безъ колебаній принять саму смерть, чтобы только не уронить достоинства поставленной передъ собой цѣли.

Зимой 1923 года на территоріи Соловецкаго Монастыря ​политическіе​ (числомъ болѣе тысячи) устроили вблизи отъ пещеръ катокъ. Лагерная Администрація сдѣлала замѣчаніе группѣ конькобѣжцевъ, распѣвающей ​революціонныя​ пѣсни. Былъ отданъ приказъ прекратить пѣніе, но ​политическіе​ не повиновались. Тогда ​Ногтевъ​ прислалъ на катокъ взводъ красноармейцевъ и распорядился открыть по конькобѣжцамъ огонь безъ предупрежденія. Девять человѣкъ (шесть мужчинъ и три женщины) были убиты, многіе ранены.

​Политическіе​ объявили голодовку и потребовали прислать изъ Москвы слѣдственную комиссію. Буквально ​всѣ​ ​они​ приняли участіе въ голодовкѣ и на ​Поповомъ​ островѣ, и на Соловецкомъ. ​Нѣкоторые​ отъ истощенія не могли держаться на ногахъ и ихъ отправили въ больницу. Однимъ изъ голодающихъ политическихъ былъ хорошо извѣстный соціалъ-революціонеръ Богдановъ, который до своей отправки въ ​Нарынскій​ районъ въ апрѣлѣ 1925 года являлся общепризнаннымъ лидеромъ соціалистовъ на Соловкахъ.

​Ногтевъ​ пошелъ въ больницу съ ​тѣмъ​, чтобы убѣдить ихъ прекратить голодовку. Его встрѣтили криками: «Палачъ!» Богдановъ, озабоченный ​тѣмъ​, чтобы ​Ногтевъ​ своимъ присутствіемъ въ палатѣ не причинилъ безпокойства ослабленнымъ людямъ, велѣлъ сопровождающимъ вынести носилки, на которыхъ лежалъ, во дворъ. Затѣмъ онъ спросилъ у ​Ногтева​: «Что вамъ угодно?» ​Ногтевъ​ вновь попытался убѣдить его пріостановить голодовку. «Это ​всё​, что вы можете сказать? — спросилъ Богдановъ, — отнесите меня назадъ, въ больницу. Я не хочу разговаривать съ убійцей».

Въ концѣ концовъ ​политическіе​ добились своего. Въ сентябрѣ того же года была назначена Комиссія, состоящая изъ Смирнаго (прокуроръ Верховнаго суда С. С. С. Р.), ​Катаняна​ (прокуроръ Г. П. У.) и ​Сольца​. Но соціалисты не получили отъ комиссіи всего, чего добивались. ​Ногтевъ​ не понесъ никакого наказанія за разстрѣлъ девяти человѣкъ. Комиссія установила, что онъ дѣйствовалъ въ цѣляхъ самообороны.

​Лѣтомъ​ 1924 года ​политическіе​ снова объявили голодовку, на ​сей​ разъ потребовавъ, чтобы улучшили питаніе. Голодовка длилась тридцать дней. Нѣсколько человѣкъ умерло, а около сотни было доставлено въ больницу. И ​они​ опять обратились въ Москву съ требованіями, ​которыя​ на ​сей​ разъ были удовлетворены. Начиная съ этого времени, ​они​ стали ежедневно получать два фунта хлѣба (бѣлаго и чернаго), одинъ фунтъ мяса, хорошее масло, молоко, яйца и т. д. И такіе пайки выдаются имъ до сихъ поръ...

Въ концѣ 1924 — началѣ 1925 года на Соловки начали прибывать ​университетскіе​ студенты изъ Москвы, Петрограда и другихъ городовъ. Совѣтское правительство стало изгонять изъ учебныхъ заведеній и затѣмъ арестовывать студентовъ буржуазнаго происхожденія, для того чтобы освободить мѣста для коммунистовъ.

Прибыло три этапа. ​Первые​ два, ​состоявшіе​ приблизительно изъ ста человѣкъ (включая тридцать студентовъ), пріѣхали въ ​Кемь​ въ августѣ 1924 года. Этапы объединяли представителей всѣхъ партій (монархистовъ, соціалъ-демократовъ, анархистовъ и др.). ​Новоприбывшіе​ заявили, что являются заключенными политической категоріи и потребовали размѣстить себя въ пещерахъ, съ учетомъ всѣхъ преимуществъ, которыми пользовались другіе «отшельники», а также обезпечить имъ улучшенное питаніе. Администрація отказала въ ихъ просьбѣ. Студенты объявили голодовку, а ​всѣ​ ​политическіе​ дружно поддержали ихъ. Послѣ того, какъ нѣсколько человѣкъ погибло отъ голода, студентовъ признали политическими заключенными и послали на жительство и пещеры ​Кондъ​-острова.

​Кондъ​-островъ расположенъ въ десяти миляхъ отъ монастыря. Прежде туда направляли «​сексотовъ​» (​секретные​ агенты Г. П. У.) обоихъ половъ. Ихъ занятіе — осуществлять слѣжку за заключенными и составлять на нихъ доносы. ​Ногтевъ​ подкупаетъ нужныхъ для этихъ ​цѣлей​ людей при помощи улучшенныхъ пайковъ. А когда необходимость въ ихъ услугахъ отпадаетъ, поселяетъ ихъ въ отдѣльныхъ пещерахъ.

Третья группа студентовъ (въ количествѣ двадцати шести человѣкъ, включая двухъ анархистовъ) прибыла въ ​Кемь​ въ апрѣлѣ 1925 года. По дорогѣ изъ Петрограда въ ​Кемь​ арестанты чуть ли не вдребезги разнесли вагоны, въ которыхъ ѣхали. Администрація отказала имъ въ требованіи быть причисленными къ политическимъ. Студенты, вновь ​поддерживаемые​ соціалистами, объявили голодовку, которая продолжалась пять недѣль. ​Ногтевъ​ обратился въ Г. П. У., а оно распорядилось вернуть студентовъ въ Петроградъ. Ихъ дальнѣйшая судьба мнѣ неизвѣстна.

​Всѣ​ переговоры съ властями ​политическіе​ ведутъ черезъ «генерала» Эйхманса, такъ какъ посредничество ​Ногтева​ для нихъ непріемлемо. Соціалисты даже отваживаются публично бойкотировать виднѣйшихъ представителей Г. П. У. и ​Наркомюста​ (Народный комиссаріатъ юстиціи).

Въ концѣ 1924 года на Соловки пріѣхала такъ называемая «разгрузочная комиссія», состоящая изъ ​Смирнова​, ​Катаняна​, Глѣба ​Бокія​ и секретаря. ​Заключенные​ связывали съ ней ​большія​ надежды, ​которыя​, однако, не оправдались. Комиссія дѣйствительно «разгрузила» Соловки, но только отъ шпаны. Уголовники, въ количествѣ четырехсотъ человѣкъ, были освобождены, чего не скажешь ни объ одномъ контрреволюціонерѣ или политическомъ. Во время прощанія съ отъѣзжающей шпаной ​Катанянъ​ заявилъ согнаннымъ отовсюду арестантамъ: «Если ​освобождаемые​ сейчасъ ​заключенные​ исправятся и станутъ полезными гражданами Совѣтской республики, то въ будущемъ году я пріѣду еще разъ и освобожу еще одну группу».

Такимъ образомъ, участь контрреволюціонеровъ и политическихъ была поставлена въ зависимость отъ поведенія уголовниковъ на свободѣ.

Комиссія провела на Соловкахъ три дня и большую часть времени на охотѣ. Чекисты истребили послѣднихъ изъ уцѣлѣвшихъ дикихъ и прирученныхъ животныхъ (прирученіемъ въ прежніе времена занимались монахи). Въ послѣдній день ​Катанянъ​ посѣтилъ пещеры Соловецкаго монастыря. Но ​политическіе​ криками: «Убійца, убирайся! Вонъ, палачъ!» — выгнали его.

Прокуроръ Верховнаго суда ​Смирновъ​ созвалъ собраніе и выступилъ съ длинной рѣчью. Его докладъ былъ всецѣло посвященъ опроверженію «безстыдной клеветы эмигрантской бѣлогвардейской прессы и зарубежныхъ буржуазныхъ газетъ». Особымъ нападкамъ онъ подвергъ газету соціалистовъ-эмигрантовъ «Дни» за то, что она «своей преступной ложью о Соловкахъ вводитъ въ заблужденіе пролетаріатъ Западной Европы».

По возвращеніи въ Москву ​Смирновъ​ написалъ и издалъ брошюру подъ названіемъ «Соловки» (Государственное издательство, Москва, 1925 годъ), въ которой онъ заявляетъ, что здѣсь царитъ «полная свобода», что обращеніе администраціи съ заключенными «болѣе чѣмъ мягкое».

И увѣнчивая это представленіе, ​Смирновъ​ позволяетъ себѣ удовольствіе открыто ​надсмѣяться​ надъ заключенными. Экземпляры этой брошюры были привезены въ большомъ количествѣ въ ​Соловецкіе​ Лагеря и розданы намъ — ​тѣмъ​, кто каждый мигъ наслаждался «свободой, великолѣпной пищей и болѣе чѣмъ мягкимъ обхожденіемъ Администраціи».

Если ​Ногтевъ​, Эйхмансъ и ихъ ​приближенные​ только прислушивались къ словамъ политическихъ, то внимательное отношеніе со стороны низшаго персонала считалось нормой.

Діалоги политическихъ съ командирами трудовыхъ полковъ и отрядовъ, квартирмейстерами, персоналомъ, отвѣчающимъ за кухни и ​мастерскіе​, больше походили на приказы. Ихъ староста Богдановъ во время бесѣды съ любымъ изъ представителей низшихъ чиновъ комендантской всегда начиналъ свою фразу словами: «Мы желаемъ…» вмѣсто «Мы просимъ…». Передъ самымъ распредѣленіемъ пайковъ Богдановъ имѣлъ обыкновеніе навѣдываться къ квартирмейстеру съ цѣлью выбрать для своей группы лучшее мясо, бѣлый хлѣбъ и т. д. Замѣститель старосты — соціалъ-демократъ ​Мамуловъ​, юристъ изъ Владикавказа, пользовался такими же правами. ​Политическіе​, въ достаткѣ располагая личнымъ временемъ, могутъ обучать своихъ дѣтей и воспитывать ихъ въ соотвѣтствіи съ собственными политическими убѣжденіями. Часто можно увидѣть десятилѣтняго мальчика, сына соціалиста, проходящаго мимо бараковъ и привѣтствующаго чекистовъ и охранниковъ бранью. А когда ​заключенные​, смѣха ради, спрашиваютъ его, къ какой партіи онъ принадлежитъ, онъ съ гордостью отвѣчаетъ: «Я ​—​ соціалистъ. Долой коммунистовъ — узурпаторовъ!» 

Прим. Когда человѣкъ не разумѣетъ цѣль своей жизни и не имѣетъ въ себѣ твердыхъ  критеріевъ истины, діаволъ дѣлаетъ изъ него игралище и всю его жизнь обращаетъ въ невеселую игру съ грустнымъ финаломъ. Это всегда оборачивается трагедіей... Можно прямо сказать про соціалистовъ и марксистовъ всѣх мастей: доигрались, голубчики, въ политику и строительство земного рая... И что эта игра дала лично вамъ и вашимъ дѣтямъ?..

Уникальные документальные кадры