Вот что пишетъ объ этомъ Г. К.Жуковъ:
“Сейчас бытуют разные версии по поводу того, знали мы или нет конкретную дату начала и план войны.
Я
не могу сказать точно, правдиво ли был информирован И.В.Сталин,
действительно ли сообщалось ему о дне начала войны. Важные данные
подобного рода, которые И.В.Сталин, быть может, получал лично, он мне не
сообщал. Правда, однажды он сказал мне:
– Нам один человек передаёт важные сведения о намерениях гитлеровского правительства, но у нас есть некоторые сомнения…
Возможно, речь шла о Р. Зорге, о котором я узнал после войны”
[86, с. 247 К.Г. Жуков].
“Готовясь
к войне против Советского Союза, германские военные с лета 1940 г.
значительно активизировали свою разведывательную деятельность на
Востоке. Периферийные отделы "Абверштелле", получили задание увеличить
число агентов, засылаемых в Советский Союз. Усилить агентурную работу
против СССР было приказано также всем разведывательным органам, которые
имелись в армиях и армейских группах, нацеленных на Восток […]
С
приближением войны активность немецкой разведки усиливалась, менялся
характер задач и состав агентуры. Начиная с января 1941 г. засылались
преимущественно высококвалифицированные агенты, снабжённые портативными
радиостанциями. Количество засылаемой агентуры, задержанной или
уничтоженный пограничными войсками, в 1 квартале 1941 г. увеличилось в
15 – 20 раз по сравнению с первым кварталом 1940 г., а во 2 квартале
1941 г. – в 25 – 30 раз по сравнению со 2 кварталом 1940 г. […]
С
целью обезпечить внезапность нападения немцы усилили воздушную разведку
приграничных районов СССР только с февраля 1941 г. […] За две недели до
вторжения немцы стали посылать самолёты-разведчики далеко в глубь
советской территории […]
С октября 1939 г. до начала войны над
территорией западных областей Украины и Белоруссии самолеты Люфтваффе
появлялись более 500 раз […] С января 1941 г. и до начала войны имело
место 152 нарушения границы немецко-фашистскими самолётами. Борьба с
вражеской воздушной разведкой возлагалась на пограничные войска и части
приграничных военных округов. Но как стало известно лишь впоследствии
(задним числом), будто бы предатель Берия ещё в марте 1940 г.
категорически запретил пограничным войскам открывать огонь по германским
самолётам-нарушителям, а также добивался, чтобы части Красной Армии и
Военно-морского флота не включались в борьбу с немецкой авиацией” [1, т.
1, с. 369, 478, 479].
Изъ воспоминаній бывшаго пограничника П. И. Головкина:
“Часто
немецкие самолёты нарушали наше воздушное пространство. Вести огонь по
самолётам-нарушителям запрещалось. А однажды на территории нашего
погранотряда приземлился такой фашист – якобы потерял ориентировку.
Знаете ли вы, что только с октября 1940 г. по 10.06.1941 г.
государственную границу нарушило 185 германских самолётов, некоторые из
них углублялись на 100 км и более, подолгу летали над границей и,
конечно, фотографировали военные объекты. Стрелять по
самолётам-нарушителям действительно запрещалось. Иногда в воздух
поднимались наши истребители, вынуждали "гостя" совершить посадку. Мы
заявляли протесты германским властям, они нарушения признавали, и всё на
этом кончалось. 20 июня, например, к нам на глубину до 45 км вторглось
30 фашистских самолётов. Шла откровенная воздушная разведка” [104].
А вот воспоминанія вице-адмирала А. М. Румянцева, тогда капитана 1-го ранга, начальника оперативнаго отдѣла Сѣвернаго Флота:
“17
июня фашисты самым наглым и безцеремонным образом начали вести
авиационную разведку. Над поселком Ваенга на большой высоте пролетел
самолёт с тевтонскими крестами на крыльях. Через несколько часов звено
фашистских самолётов прошло над Мотовским заливом, бухтой Озерко на
полуострове Рыбачий, губой Большая Волоковая. Один самолёт, разведывая
побережье, углубился до самой Териберки – километров на 200 от границы.
Об
этих акциях командующий флотом контр-адмирал Арсений Григорьевич
Головко докладывал в Москву в наркомат Военно-Морского флота и в
Ленинград командующему войсками округа, которому флот подчинялся по
оперативным вопросам. В ответ подтверждались прежние указания:
"Ни я коем случае не поддаваться на провокации, не стрелять" […]
"У
всех на глазах из-за утёса Вестник вылетел большой двухкилевой самолёт.
Свастика и кресты блестели на солнце. Пройдя почти над крышей штаба
флота, над пирсами подводных лодок, фашистский разведчик исчез, словно
его и не бывало. Сквозь фонарь кабины я успел заметить двух пилотов,
рассматривавших, склонив головы вниз, гавань Полярного. Ме -110 спокойно
и совершенно нагло пролетел над стволами зенитной батареи, орудия
которой виднелись на сопке за казармами подплава. Все ждали, что сейчас,
сию секунду зенитки ударят в упор и собьют разведчика… Но пушки
крутнули стволами, сопровождая цель, и остались безмолвными.
–
Сбить его! Немедленно сбить! – выкрикнул всегда выдержанный Головко, и
мы, человек шесть, находившиеся рядом с комфлотом, вздрогнули от
неожиданной громкости его голоса. Командующий ВВС флота генерал
А.Кузнецов уже через секунду держал телефонную трубку прямого провода и
чётко, как на учении, командовал своему КП:
– Мессершмитт-110 над Полярным, высота двести, курсом на юго-восток. Поднять дежурные истребители! Догнать и уничтожить!
За
разведчиком взмыла в воздух погоня из истребителей И-16, какими тогда
располагал флот, но для перехвата "мессера" их скорость оказалась
маловата.
Головко прекратил слушание докладов. Вместе с членом военного совета А. Николаевым он отправился на позицию зенитной батареи.
– Вы почему не открывали огонь? Не видели фашиста?
–
Никак нет, товарищ командующий, видели! – сказал командир батареи.
Нарушитель был опознан, как только он вылетел из-за мыса Палагубского. А
не стреляла батарея по приказанию. Нам же запрещено открывать огонь!
От такого объяснения командующий флотом на мгновение опешил.
– Построить личный состав, – распорядился Головко уже гораздо спокойнее.
–
Товарищи! – обратился он к морякам, вытянувшимся в две шеренги. – Ваш
командир поступил правильно, не открыв огня по нарушителю. Приказ есть
приказ, а мы люди военные. Наша сила в дисциплине. Но гитлеровцы
наглеют! И мы будем глупцами, помогая им и дальше хорошенько
подготовиться к удару по Северному флоту! В связи с этим – старый приказ
отменяется. Теперь я категорически требую немедленно открывать огонь по
любому фашистскому самолёту, который находится над нашей советской
территорией. Такой же приказ, можете считать, уже отдан по всему флоту”
[105].
[Всем всё понятно? Тов. Головко получил из Москвы приказ –
сбить дружественный германский самолёт. С одной стороны, приказ надо
выполнять, а с другой – тов. Головко был достаточно умён, чтобы понять: в
случае продолжения дружественных отношений между СССР и Германией его,
как провокатора, расстреляют. Именно поэтому он отдал приказ открыть
огонь только тогда, когда немецкий самолёт удалился на безопасное
расстояние. А в Москву доложил: «Я старался, но немец ушёл».]
“374-й
отдельный зенитно-артиллерийский дивизион во главе с капитаном Ф.С.
Дёминым прикрывал важный железнодорожный узел Ковель. 22.06.1941 г. в
4.00 разведчики наблюдательных пунктов и бойцы на огневых позициях
услышали шум моторов, а через несколько минут увидели 7 фашистских
самолётов на высоте 900 – 1000 м южнее Ковеля. Вскоре они начали бомбить
Любитовский и Вилитский аэродромы. Капитан Ф.С. Дёмин запросил по
телефону у начальника гарнизона разрешение на открытие огня по немецким
бомбардировщикам, но получил приказ: "Огня не открывать. Считать это
конфликтом. [Вероятно, начальник гарнизона хотел сказать –
"провокацией", так как на дипломатическом языке "конфликтом" называется
война, но то ли он не знал дипломатического языка, то ли слова его
исказились на пути из Ковеля в Москву длиной в 37 лет, – неважно это.
Важно, что он запретил открывать огонь. – Г.П.К-Э.]
Через три
часа под Ковелем вновь появилась новая группа. Часть из них взяла курс
на восток, а 7 самолетов отделились и начали штурмовать батареи. Тогда
уже капитан Ф.С.Дёмин был вынужден взять всю ответственность на себя и
приказал открыть огонь” [93, с. 73 – 74].
Профессоръ А.Чугуновъ:
“–
Головкин говорит, что пограничники видели, как немцы измеряют глубину
Буга, как дорогу к реке строят. А ведь это разве не явная подготовка к
войне?
– Все подобные наблюдения, сведения обобщались и докладывалось
Центру. Да что там промеры Буга – пограничники знали, где какая пушка у
немцев стоит! Документы эти теперь опубликованы. Вот, например,
обобщённая справка от 23.05.1941 г., составленная на основании
материалов Главного управления погранвойск. В ней говорится о
лихорадочной подготовке фашистской Германии к войне против СССР. Только в
апреле – мае на территории Восточной Пруссии и оккупированной Польши
было сосредоточено до десяти армейских корпусов, около 70 пехотных,
восьми моторизованных, десяти кавалерийских, пяти танковых дивизий, трёх
авиационных соединений, 65 артиллерийских полков, инженерно-сапёрных и
других специальных частей… Пограничники даже знали, что к границе из
Германии прибывают железнодорожные служащие с предписаниями на должности
начальников и дежурных станций в конкретных пунктах нашей страны. В
майских донесениях сообщалось о прибытии на пограничные станции
паровозов для широкой колеи…” [104]
Оставить комментарий