ВОСПОМИНАНИЯ подруги Императрицы ЛИЛИ ДЭН ЭПИЗОД, НАГЛЯДНО ПОКАЗЫВАЮЩИЙ ПРИЧИНЫ, ПОЧЕМУ ЦАРЬ ПОДПИСАЛ ОТРЕЧЕНИЕ КАРАНДАШОМ

 

 Первое время после возвращения Государя из Могилева жизнь во Дворце, по существу, ничем не отличалась от прежней. Государь ежедневно просматривал газеты, но грязь, капавшая с кончиков перьев бульварных писак, расстраивала Его. Однажды вечером я зашла в библиотеку, где Император читал газету. По выражению Его лица я поняла, что Он серьезно раздосадован...
- Вы только взгляните, Лили, - произнес Он, указывая на портреты членов нового Правительства. - Посмотрите на эти лица... Это же настоящие уголовники. А между тем от меня требовали одобрить такой состав кабинета и даровать Конституцию, - добавил Он с ноткой горечи...

==========================================================================

Царю, как никому другому виделось безумие всего российского происходящего буйства вокруг власти, с которым ничего поделать было нельзя — человеческих сил остановить безобразие не было (кругом трусость, измена и обман), потому и "одобрил" он жертвуя собой, письменно Конституцию карандашом... Манифест, подписанный карандашом не имеет юридической силы. Не смотря на это его угодливо перед новой властью завизировал Синод ПРЦ "без рассмотрения". Подмахнули не глядя, все высокопоставленные будущие "новомученники" Российские, "месть восприявшие" за свою нераскаянную измену. Вот и выходит, что масоны (голубые) имели свою церковь с февралистским епископатом, а большевики (красные) имели свою церковь сергианскую... с "октябрьским-обновленческим" духовенством.

==========================================================================

Под арестом. Май 1917 г.

«Как тяжело читать газеты... Где мы? Куда дошли? Но Господь спасет еще Родину. В это крепко верю. Только где дисциплина? Сколько гадостей о Нем (Государе) пишут... Хуже и хуже, бросаю газеты, больно, больно все время. Все хорошее забыто; тяжело ругательства про любимого человека читать; несправедливость людей и никогда ни одного хорошего слова.... Не позволят, конечно, печатать, но Вы понимаете, что за боль. Когда про меня гадости пишут — пускай, это давно начали травить. Мне все равно теперь, а что Его оклеветали, грязь бросают на Помазанника Божия, это чересчур тяжело. Многострадальный Иов. Лишь Господь Его ценит и наградит Его за кротость. Как сильно внутри страдает, видя разруху. Этого никто не видит.

Разве будет другим показывать, что внутри делается; ведь страшно свою Родину любит, как же не болеть душой, видя, что творится. Не думала, что за три месяца можно такую анархию видеть, но надо до конца терпеть и молиться... Молиться, чтобы Он все спас. А Армия... плачешь, не могу читать, бросаю все и вспоминаю страдания Спасителя. Он для нас, грешных, умер, умилосердится еще, может быть. Нельзя все это писать, но это не по почте, и новый комендант (полк. Кобылинский) цензор, не будет меня бранить, я думаю, а Вы не теряйте веру, не надо, не надо, а то уже не хватит сил жить... Если награда не здесь, то там, в другом мире, и для этого мы и живем. Здесь все проходит, там — Светлая Вечность. О, верьте этому!

Из письма Александры Федоровны — А. В. Сыробоярскому.
29 мая 1917 г.