Прот. Михаилъ Польскій — "Церковь въ С. С. С. Р."

 

 

"Егда́ глаго́леть лжу, отъ свои́хь глаго́леть, яко ложь есть и оте́цъ лжи" (Ін. 8:44).

"Росія нуждается сейчасъ больше всего въ правдѣ и въ свободѣ. И къ свободѣ она придетъ только черезъ правду. Пока будемъ лгать, будемъ рабами, ложью свидѣтельствуя о своемъ рабствѣ и закрѣпляя его. Вотъ почему наши Мученики и Исповѣдники послѣднихъ десятилѣтій вели насъ къ свободѣ, а лицемѣры и лжецы нашихъ дней ведутъ насъ въ рабство.

Мы не выйдемъ изъ этой окаянной Смуты, пока не отдѣлимъ честно и четко правду отъ лжи и не начнемъ стойко и мужественно выговаривать правду. Вотъ уже тридцать лѣтъ прошло съ тѣхъ поръ [т. е. съ 1917 г.], какъ насъ утопили во лжи и продолжаютъ насъ унижать ложью, страха ми и насиліемъ. А нынѣ имъ удалось заразить многихъ изъ насъ этой ложью; и скорбно видѣть, какъ честные начали вѣрить ей и повторять ее...

Съ самаго начала большевицкой Революціи было ясно, что Православная Церковь есть духовный организмъ, противостоящій этому неслы́ханному въ исторіи начинанію, со своей стороны непріе́млемый для него и потому обрекаемый имъ на истребленіе. Ясно было, что пока духъ Православной Церкви живъ въ рускомъ человѣкѣ – духъ безбожнаго Коммунизма не овладѣетъ душою рускаго человѣка, не поведетъ Россію, не станетъ рускимъ духомъ... А между тѣмъ – именно это-то и было необходимо большевикамъ, и́бо программа ихъ для Россіи всегда была одна и та же: «Росія есть орудіе Мiровой Революции; рускій народъ долженъ самъ заразиться ею до конца, чтобы заразить ею все остальные народы, а тамъ – пусть погибнетъ и растворится въ мiровомъ всѣ́смѣше́нiи...». Большевицкая Революція никогда не была рускимъ дѣломъ, да и не выдавала себя за таково́е. Она всегда была мiровой затѣ́ей, на́чатой Интернаціона́льнымъ сбродомъ людей во имя не рускихъ и враждебныхъ Россіи цѣлей.

И вотъ, чтобы провести эту чудовищную затѣю, большевики должны были внушить рускимъ массамъ послѣдовательное безбожіе и па́ѳосъ Интернаціонали́зма, готовность къ кровавой рѣзнѣ въ Мiровомъ масштабѣ и вѣру въ тоталита́рный Коммунизмъ. Это было съ самаго начала – за́мыселъ Мiровой тиранíи, за́мыселъ Антихрiстіанскій, безсовѣстный и безчестный. Это былъ планъ – разжечь во всѣхъ народахъ зависть и ненависть, разнузда́ть ихъ и поработи́ть, при помощи монопо́ліи работода́тельства и систематическаго террора. И нынѣ этотъ планъ отнюдь не оставленъ: онъ живъ и дѣ́йственъ больше, чѣмъ когда-либо. И тѣ, кто говорятъ, будто онъ «отвергнутъ и забытъ», лгутъ и тѣмъ самымъ служатъ его осуществленію, сознательно или безсознательно...

Росія необходима большевикамъ для его осуществленія, какъ плацдармъ, какъ главное – орудіе, государственное, дипломатическое, хозяйственно-финансовое и военное. Мало того: имъ необходима душа Рускаго Народа, его Вѣра, его жертвенность, его живой па́ѳосъ, его талантливость, вся его культура, все его естественныя богатства, вся его территорія, его имя, его языкъ, самое́ его существованіе...

И все это выяснилось съ самаго начала. А теперь это стало ясно и многимъ иностранцамъ. Вообще, послѣ прошедшихъ тридцати лѣтъ, этого нѣтъ надобности доказывать. Это уже доказано фактами, цифрами, рѣча́ми сами́хъ большевиковъ и ихъ лозунгами. И еще мученичествомъ милліоновъ лучшихъ Рускихъ людей. Это есть историческая истина, неопровержимая и окончательная. Но горе тѣмъ, кто ее забудетъ или станетъ отрицать...

Теперь спросимъ: могъ ли живой духъ Православной Церкви приня́ть это? – Конечно нѣтъ. – Могла ли Православная Церковь, духомъ Своимъ созида́вшая и воспитывавшая Россію, провести искусственную и фальшивую грань между «Церковной» сферой и «политической», и преда́ться двусмысленному и предательскому «невмѣшательству»? – Конечно нѣтъ. – Она этого и не сдѣлала. А если бы она попыталась сдѣлать это, то немедленно нача́вшееся безпощадное наступленіе большевиковъ на нея прекратило бы эту попытку. Такъ и было въ дѣйствительности.

Тоталитарный Коммунизмъ съ самаго начала не довѣрялъ такъ называемымъ «нейтральнымъ», хотя и соглашался пользоваться ими въ первые годы. Его основное правило гласило: «кто не съ нами и не за насъ, то нашъ врагъ и подлежитъ истребленію». Прошли первые годы – и всѣ, всѣ, всѣ были потя́нуты къ отвѣту. Рабочіе, крестьяне, ученые, инженеры, адвокаты, чиновники, духовенство, ремесленники и уголовные, – всѣ должны были говорить: или «да, я съ вами», или же «нѣтъ, я противъ васъ»; и не то чтобы «сказать» одинъ разъ, а говорить, повторять и подтверждать это все новыми поступками, по вульгарному правилу: «ко́ли любишь – докажи»... Надо было помогать, служить, быть полезнымъ, исполнять всѣ требованія, даже и самыя отвратительныя, безчестныя, унизительныя, предательскія. Надо было идти на смерть героемъ-Исповѣдникомъ, или стать на все готовымъ злодѣемъ: донести на отца и на мать, погубить цѣлыя гнѣзда неви́нныхъ людей, выдава́ть друзей, гла́сно требовать смертной казни для почетныхъ и храбрыхъ патріотовъ (какъ дѣлалъ, напримѣръ, артистъ Кача́ловъ по радіо), совершать провокаторскіе поступки, симулировать воззрѣнія ко́ихъ не имѣешь и ко́и презираешь, пропагандировать безбожіе, проповѣдывать съ ка́ѳедры самыя идіотскія теоріи, вѣрить въ завѣ́домую и безстыдную ложь, и льстить, неутомимо, безстыдно льстить мелкимъ «диктаторамъ» и большимъ тиранамъ... Словомъ, выборъ былъ и нынѣ остался простой и недвусмысленный: геройство и мученическая смерть, или же порабощеніе и посо́бничество.

Рускія народныя массы по́няли это въ первые же го́ды – и попытались уйти въ маскировку...

И вотъ, все политическое развитіе Революціи можетъ быть описано какъ систематическій нажи́мъ на маскирующихся, нажи́мъ, въ которомъ молчали́ваго провоцировали, на укло́нчиваго доносили, неудобнаго увозили, малольстя́щему «пришивали» небывалое, подозрительнаго ссылали, неосторожнаго ликвидировали; а съ другой стороны – маскиру ющiеся изобрѣтали все новые способы остаться незамѣченными, уйти отъ нажима, они изы́скивали все новыя жизненныя маскировки, новыя формулы нейтральности или по́лу-лойя́льности, новые закоулки бы́та, новые «лѣса́», «овраги» и «тундры» – для спасенія... И наконецъ все это увѣнчалось вы́работкой живой маски на лицѣ...

Сколько разъ за послѣдніе годы иностранцы спрашивали насъ, почему это у рускихъ такія «каменныя лица»? Они были правы: совѣтскіе все носятъ живую маску и молчатъ. На лицѣ – ни чувства, ни мысли, ни интереса. Мертвая ту́пость, неподвижныя шеи, незамечающiе, хотя все время ры́щущіе глаза, въ нихъ смѣсь изъ застывшаго испу́га, раболѣ́пія, на-все-готовности и хитраго садизма. Это у совѣтскихъ чиновниковъ. У простыхъ людей – та же маска, но, конечно, безъ раболѣ́пія и безъ садизма. Страшно смотрѣть. Защитныя маски. Застывшая ложь. Какіе-то трупы тоталитари́зма. Ро́боты совѣ́тчины. Препараты коммунизма. А что тамъ въ душѣ скрыто и замо́лчано? Объ этомъ скажетъ исторія впослѣдствіи. Вотъ во что превращена́ сейчасъ наша простодушная и словоохотливая Русь...

Понятно, что отъ этой диле́ммы, отъ этой маскировки не могли уйти и дѣ́ятели Православной Церкви. Одни пошли на Мученичество. Другіе скрылись въ эмиграцію или подпольѣ – въ лѣса́ и овраги. Третьи ушли въ подпольѣ личной души: научились безмолвной, наружно невидной, потайно́й молитвѣ, молитвѣ сокровеннаго огня...

Нынѣ нашлись – четвертые. Эти рѣшились сказать большевикамъ: «да, мы съ вами», и не только сказать, а говорить и подтверждать поступками; помогать имъ, служить ихъ дѣлу, исполнять всѣ ихъ требованія, лгать вмѣстѣ съ ними, участвовать въ ихъ обманахъ, работать рука о́бъ руку съ ихъ политической полиціей, поднимать ихъ авторитетъ въ глазахъ народа, публично молиться за нихъ и за ихъ успѣхи, вмѣстѣ съ ними провоцировать и поднимать національную рускую Эмиграцію и превратить такимъ образомъ Православную Церковь въ дѣйствительное и послушное орудіе Мiровой Революцiи и мiрового безбожiя...

...Мы видѣли этихъ людей. Они всѣ съ типичными, каменно-маскирован ными лицами и хитрыми глазами. Они не стѣсняясь, открыто лгутъ и прито́мъ въ самомъ важномъ и священномъ – о положеніи Церкви и о замученныхъ большевиками Исповѣдникахъ. Они договорились ча́стнымъ образомъ съ совѣтской властью и не заботясь нисколько о соблюденіи Церковныхъ кано́новъ, «вы́дѣлили» изъ своей среды́ угоднаго большевикамъ «патріарха» и оффицiально возглавили новую религіозно неслы́ханную «Совѣтскую церковь»...

Вотъ смыслъ происшедшаго.

Зачѣмъ они это сдѣлали? Оставимъ въ сторонѣ ихъ личныя побужденія. За нихъ они отвѣтятъ передъ Богомъ и передъ исторіей. Спросимъ объ ихъ «церковныхъ» соображеніяхъ. Для чего они это сдѣлали?

1. Для того, чтобы покорностью Антихрiсту погасить или по крайней мѣрѣ смягчи́ть гоненія на вѣрующихъ, на духовенство и на храмы; – «купить» передышку цѣною содѣйствія большевизму въ Росіи и за границей.

2. Изъ опасенія, какъ бы Антихрiстъ не договорился съ Ватиканомъ объ окончательномъ искорененіи Православія, чтобы въ борьбѣ съ католиками имѣть Антихрiста за себя...

Исторія покажетъ, чего этой группѣ удастся въ дѣйствительности достигнуть, что она потеряетъ, и что она пріобрѣтетъ, и какова́ будетъ ея личная судьба. Не подлежи́тъ, однако никакому сомнѣнію, что будущее Православія опредѣлится не компромиссами съ Антихрiстомъ, а именно тѣмъ героическимъ стоя́ніемъ и исповѣ́дничествомъ, отъ котораго эти «четвертые» такъ вызыва́юще, такъ предательски отреклись... Мы ни минуты не можемъ сомнѣваться въ томъ, что вся эта группа будетъ «своевременно», т.-е. въ подходящій моментъ казнена большевиками; но уйдутъ они изъ жизни не въ качествѣ вѣрныхъ Православію Исповѣдниковъ и Священномучениковъ...

Сталинъ – и митр. Се́ргій, Сталинъ и митр. Алексѣй никогда не были ра́вны: Се́ргій и Алексѣ́й были всегда терроризованными плѣнниками Сталина; они не́ были свободны; они не «договорились» со Сталинымъ, а покорились ему. При этомъ Сталину важно было изобразить это дѣло для Европы и Америки какъ «конкорда́тъ», и эту покорность, какъ «свободное соглашеніе ра́вныхъ сторонъ». Надо было, чтобы мiръ повѣрилъ, а мiръ, по мудрой римской поговоркѣ, и безъ того всегда «хочетъ быть обманутымъ»....Алексѣй [и его послѣдователи – прим.] понималъ это съ самаго начала и отлично зналъ, что дѣлаетъ: онъ помогъ обмануть мiръ, чтобы поднять въ его глазахъ и свой авторитетъ (какъ же?.. – «независимый Патріархъ всея Руси»...), и авторитетъ совѣтской власти (какъ же?.. – «отнынѣ церковь въ совѣтскомъ государствѣ на свободѣ и въ почетѣ... и сама же отрицаетъ въ прошломъ всякія гоненія, какъ небывшія»...).

Съ этимъ завѣ́домо ложнымъ извѣстіемъ Алексѣй, а потомъ и его эмисса́ры поѣхали за границу. Они лучше чѣмъ кто-нибудь знали, что церковь стала покорнымъ учрежденіемъ совѣтскаго строя: что они обязаны и смѣютъ говорить только ту ложь, которая имъ предписана; они знали, что лгутъ и лгали о мнимой свободѣ церкви. Каждый пріемъ Алексѣя на ближнемъ Востокѣ давался «втроемъ»: онъ самъ и два стенографи́рующихъ каждое слово агента «внутреннихъ дѣлъ» (для взаимнаго контроля). Стенографи́ровались его собственныя слова и слова посѣтителя. При этомъ Алексѣй увѣрялъ посѣтителя, что «православная церковь вполнѣ свободна» и тѣмъ провоцировалъ посѣтителя выдавать себя съ головой большевицкой тайной полиціи. Онъ конечно понималъ, что его выступленія имѣютъ смыслъ политической провокаціи – и провоцировалъ. «Патріархъ всея Руси» въ роли сознательнаго политическаго провокатора у Антихрiста...

Таковы же были и выступленія его политическихъ эмиссаровъ въ Парижѣ, этихъ т.н. «митрополитовъ» и «епископовъ». То же самое происходило и въ Америкѣ. Всѣ они лгали и провоцировали; и знали, что лгутъ и провоцируютъ. И видѣли, что имъ вѣрятъ – или одни «свои же агенты», или сверхъ того еще и отмѣ́нные эмигрантскіе глупцы, и безъ того желающіе быть обманутыми. А про эмигрантскихъ не глупцовъ они твердо знали, что эти – только притворяются, будто вѣрятъ, а на самомъ дѣлѣ сознательно помогаютъ имъ обмануть эмигрантское и мiровое общественное мнѣніе въ пользу большевизма – и при томъ по международной директивѣ, данной изъ мiровой кулисы. Они понимали все это – и лгали дальше. А если подъ шумокъ «провира́лись правдою» – то бывали за это немедленно увози́мы въ Москву на аэропланѣ (такъ было въ Парижѣ).

«Совѣтская церковь» есть на самомъ дѣлѣ – учрежденіе совѣтскаго противохрiстiанскаго, тоталитарнаго государства, исполняющее его порученія, служа́щее его цѣлямъ, не могу́щее ни свободно судить, ни свободно молиться, ни свободно блюсти́ тайну Исповѣди. Поистинѣ, только тотъ, кто все забылъ и ничему не научился, можетъ воображать, что тоталитарный Коммунизмъ способенъ и склоненъ чтить тайну исповѣди; что священникъ «алексѣевской [пи́миновской--прим.], Совѣтской церкви» посмѣетъ блюсти эту тайну и, приня́въ исповѣдь честнаго патріота (т.-е. «контръ-революціонера» или идейнаго анти-коммуниста), не довести́ ее по линіи НКВД или МВД... Поистинѣ, только тотъ, кто усталъ бороться съ совѣтскими рабовладѣ́льцами и поддался ихъ пропагандѣ, можетъ думать, что «патріархъ» Алексѣй хранитъ и строитъ Истинное Православіе. Только тотъ можетъ считать Алексѣя «хранителемъ каноновъ», кто никогда не читалъ ихъ и не вника́лъ въ ихъ глубокій Хрiстіанскій смыслъ. Этотъ смыслъ – прежде всего въ свободѣ отъ человѣческаго давленія на «изволе́ніе Духа Святаго» и во вдохнове́нномъ повиновеніи Его внушеніямъ. И потому то, что Алексѣй на самомъ дѣлѣ можетъ «хранить», конечно, въ предѣлахъ угодныхъ и удобныхъ совѣтской политической полиціи, – это традиціонная внѣшность историческаго Православія, а каноны онъ уже попра́лъ, взбира́ясь на запустѣвшій Престолъ Патріарха всея Руси".

Протопресви́теръ Михаилъ По́льскій.

Прим.: Точь-въ-точь такъ же какъ и зарубежники учили всѣ наши православные многочисленные Отцы, оставшіеся на оккупированной интернаціоналомъ Руской землѣ. Мы же только продолжатели ихъ традицій, не прибавляющіе ничего отъ себя и ничего не выдумывающіе человѣческаго...