И. Тимоѳевъ. Временникъ (XVII-й вѣкъ)

[Благочестивое царствованіе ​прославившагося​ постомъ великаго государя царя и великаго князя Ѳедора Ивановича всей Руси]

Послѣ перваго брата остались два брата, – одного отца, но, однако, разныхъ по плоти матерей, – ​они​ оба въ одно время потеряли отца. Старшій изъ нихъ, по толкованію, получилъ имя «Божьяго дара» (Ѳедора) и по данной ему благодати былъ весьма благочестивъ, преуспѣвая какъ тѣлеснымъ послѣ отцовъ благородіемъ, такъ и еще болѣе душевнымъ, потому что сохранилъ свою первоначальную (чистоту), подражая во ​всёмъ​ добродѣтелямъ матери. Послѣ отца онъ остался уже въ совершенномъ возрастѣ и еще при жизни отца сочетался бракомъ съ супругой, а послѣ смерти отца сталъ наслѣдникомъ всѣхъ Царствъ родительскаго Престола. Послѣ отца онъ безъ малаго 14 ​лѣтъ​ царствовалъ тихо и безмятежно, потому что во дни его правленія земля почти не подвергалась нашествію враговъ, какъ до того, и пребывала въ покоѣ, въ изобиліи и въ ​мирѣ​ со всѣми окружающими, какъ (Іудея) во дни Соломона, мирная, не знавшая войнъ съ врагами, кромѣ внутреннихъ народныхъ волненій. При полномъ ​мира​ жительствѣ воины шлемы свои «расковали на орала и мечи на серпы», какъ пишется.

Своими молитвами Царь мой сохранилъ землю невредимой отъ вражескихъ козней. Онъ былъ по природѣ кротокъ, ко ​всѣмъ​ очень милостивъ и непороченъ, и, подобно Іову, на всѣхъ путяхъ своихъ охранялъ себя отъ всякой злой вещи, болѣе всего любя благочестіе, церковное благолѣпіе и, послѣ священныхъ іереевъ, монашескій чинъ и даже меньшихъ во ​Христѣ​ братьевъ, ​ублажаемыхъ​ въ Евангеліи Самимъ Господомъ. Просто сказать, – онъ всего себя предалъ Христу и ​всё​ время своего ​святаго​ и преподобнаго Царствованія, не любя крови, какъ инокъ проводилъ въ постѣ, въ молитвахъ и мольбахъ съ колѣнопреклоненіемъ – днемъ и ночью, всю жизнь изнуряя себя духовными подвигами. Послѣ предковъ онъ явился въ благочестіи великимъ и усерднымъ почитателемъ иконъ, подражателемъ благочестивому житію юнаго Царя Ѳеодосія, ревновалъ ​всѣмъ​, кто управлялъ царствомъ благочестиво, какъ второй Іоасафъ Индійскій: тотъ въ пустынѣ, а этотъ на Царствѣ, тотъ на высотѣ монашескаго подвига показывая вѣнецъ Царства, а этотъ, тайно, внутри себя (въ душѣ) совершая ​иноческіе​ подвиги, ​скрытые​ діадемой.

Монашество, соединенное съ Царствомъ, не раздѣляясь, взаимно украшали другъ друга; онъ разсуждалъ, что для будущей (жизни) одно имѣетъ значеніе не меньше другого, (являясь) нераспрягаемой колесницей, возводящей къ Небесамъ. И то и другое было видимо только однимъ вѣрнымъ, ​которые​ были привязаны къ ​нему​ любовью.

Извнѣ ​всё​ легко могли видѣть въ ​нем​ъ Царя, внутри же подвигами иночества онъ оказывался монахомъ; видомъ онъ былъ Вѣнценосцемъ, а своими стремленіями – монахъ, причемъ второе не смѣшивалось (съ первымъ) и не показывалось явно, и этого добраго стремленія и любви къ Богу не могли остудить ни жизнь съ супругой, ни высота ​самого​ Царскаго Престола, ни великое изобиліе благъ, связанныхъ съ Самодержавіемъ.

Однимъ словомъ, соединивъ ​всё​ вмѣстѣ, – и земное Царство, и ​всѣ​ удовольствія ​міра​, – онъ ​всё​ это рѣшительно отвергъ и отрясъ съ себя и всему предпочелъ Бога, ревностно стараясь (подражать) святымъ, а ​всё​ обольщеніе своей власти передалъ давно завидовавшему ему рабу, который этого ожидалъ въ теченіе многихъ ​лѣтъ​ въ тайныхъ движеніяхъ сердца, хотя для всѣхъ явно.

– Насколько кто старается подняться на высоту, настолько и большее паденіе испытываетъ; такъ, ​всѣ​ мы можемъ видѣть небесную высоту, но не (​всѣ​ можемъ) ​её​ достигнуть.

У грековъ первымъ христіанскимъ Царемъ былъ Константинъ, а въ великой Россіи закончилъ (рядъ законныхъ Царей) этотъ Ѳедоръ Ивановичъ, поистинѣ благочестивый Самодержецъ; онъ своей жизнью запечаталъ ​вѣсь​ свой родъ, подобно тому какъ Іоаннъ, сынъ Захаріи, былъ печатью (т.е. послѣднимъ) всѣхъ пророковъ. Если это и ​смѣло​ здѣсь сказано, и къ тому не приложимо, но (это сказано) ради его великаго благочестія.

​Нѣкоторые​ говорятъ, что ​лѣта​ жизни этого живущаго свято въ преподобіи и правдѣ Царя, ​положенные​ ему Богомъ, не достигли еще конечнаго предѣла – смерти, когда незлобивая его душа вышла изъ чистаго тѣла; и не просто это случилось, а какимъ-то образомъ своимъ злымъ умысломъ виновенъ въ его смерти былъ тотъ же злой властолюбецъ и завистникъ его Царства, судя по ​всѣмъ​ обличающимъ его дѣламъ, такъ какъ онъ былъ убійца и младшаго брата этого Царя. Это извѣстно не только ​всѣмъ​ людямъ, но Небу и землѣ. Богъ по Своему смотрѣнію попустилъ это и потерпѣлъ предшествующее (убійство), а онъ разсудилъ въ себѣ (совершить это второе убійство), надѣясь на наше молчаніе, допущенное изъ-за страха передъ нимъ при явномъ убійствѣ брата того (Ѳедора), Царевича Димитрія. Такъ и случилось. Зналъ онъ, зналъ, что нѣтъ мужества ни у кого и что не было тогда, какъ и теперь, «крѣпкаго во Израилѣ» отъ головы и до ногъ, отъ величайшихъ и до простыхъ, такъ какъ и ​благороднѣйшіе​ тогда ​всѣ​ онѣмѣли, одинаково допуская его сдѣлать это, и были безгласны, какъ рыбы, – какъ говорится: «если кто не остановленъ въ первомъ, безбоязненно устремляется и ко второму», – какъ онъ и поступилъ...

Знатнѣйшихъ онъ напугалъ и сдѣлалъ несмѣлыми, менѣе знатныхъ и ничтожныхъ подкупилъ, среднихъ между ними не по достоинству наградилъ многими чинами, какъ и самъ онъ былъ не достоинъ Царствованія. Думаю, что здѣсь грѣшно умолчать и о томъ, что не меньшую тяжесть мукъ, ​которыя суждены этому цареубійцѣ, понесутъ въ будущемъ и ​всѣ​, ​молчавшіе​ передъ нимъ и ​допустившіе​ его сдѣлать это. Богомъ это не забывается, хотя Онъ и долготерпеливъ къ намъ, если ихъ грѣхопаденіе не покроется исправленіемъ и разными видами покаянія. ​Эти​ люди и сейчасъ живутъ среди насъ, какъ и я – увы! – описывающій это. Хотя я среди всѣхъ людей по ничтожности своей ​всё​ равно, что среди песка одна раздробленная песчинка, ​всё​-таки я нигдѣ не могу укрыться отъ очей Божіихъ и остаться ненаказаннымъ, потому что Его руки, живой или мертвый, я не избѣгну, какъ и ​всѣ​ другіе въ этомъ участники. «Вся тварь объявлена и нага передъ нимъ», по Писанію, – «Создавшій око, окомъ не смотритъ ли?» и прочее. Онъ даже и до волосъ испытываетъ прегрѣшенія всѣхъ. А сколько и что о томъ не досказано, то ​есть​ объ убійствѣ двухъ братьевъ и о царяхъ, – не​знающіе​, чтобы убѣдиться, пусть прочитаютъ ​этѣ​ книги, а мы опять вернемся къ прежде сказанному.

Осѣненный святостью Царь Ѳедоръ оставилъ послѣ себя Отеческое Царство безъ дѣтей и безъ наслѣдника, никѣмъ не возглавленное и безродное, такъ какъ тотъ убійца (не далъ) мѣрѣ его жизни окончиться самостоятельно, чтобы хотя малое зерно своего ​сѣмени​ онъ оставилъ намъ въ наслѣдство. Онъ за всю свою жизнь прижилъ одно только дитя – дочь и ​ея​, еще находящуюся въ пеленахъ, невѣстой Христа послалъ прежде себя какъ молитвенницу въ Небесное Царство, чтобы приготовить тамъ на небѣ себѣ ​жилище​. А его, великаго, супруга, послѣ него умилительно, какъ крѣпко закованная голубка, подобно горлицѣ, разлученной съ другомъ, или какъ душа, насильно отдѣлившаяся отъ тѣла, послѣ многаго плача и рыданій, изъ Царскихъ чертоговъ ушла въ монастырь, удостоившись великаго ангельскаго образа. Проведя послѣ мужа шесть ​лѣтъ​ подвижнической жизни въ постѣ, соединилась, надѣемся, съ Богомъ вѣнчаннымъ съ ней супругомъ и со своей благородной и благословенной (дочерью), младенческой отраслью царскаго ​святаго​ произрастанія; ​они​ увидѣли ​её​ въ нѣдрахъ Авраама вмѣстѣ съ незлобивыми младенцами, ​избіенными​ Иродомъ за Христа, и ​всѣ​ ​они​ вѣчно вмѣстѣ веселятся въ томъ Царствѣ, гдѣ нѣтъ зависти.

А другой братъ этого благочестиваго Царя Ѳедора, очень молодой отростокъ – ему послѣ отца наступилъ только второй годъ отъ рожденія, – по смыслу его имени (названный) «двоематеренъ», такъ какъ при нареченіи получилъ имя (Димитрія) ​мѵроточца​ Солунского и былъ ему отчасти ​сострадалецъ​ и совенечникъ, – еще въ пеленахъ увѣнчанъ былъ отъ Бога быть послѣ его брата Царемъ ​міру​; если и не этого чувственнаго Царства, но былъ намѣченъ Богомъ стать намъ Царемъ. Думаю, что изъ-за одной этой крови, со времени его смерти, во ​всѣ​ ​эти​ годы донынѣ земля россійская потрясается всякими бѣдами, и (пролитая) кровь одного господина ​отмщается​ кровью многихъ; изъ-за того, что люди молчаливо подъ страхомъ допустили (свершиться) преступленію Цареубійства и за ​прочія​ ​совершенныя​ нами злодѣянія вмѣстѣ ​всѣ​ мы казнимся, принимая судъ Божій.

Если Богъ захотѣлъ бы тогда обличить дерзость убійцы, могъ бы Онъ на всякомъ мѣстѣ задуманному имъ какъ-либо помѣшать и не допустилъ бы его и начать убійство, но Онъ перенесъ судъ надъ этимъ убійцей въ будущее, чтобы въ день суда, передъ ангелами и всей вселенной, обличивъ его, предать вѣчнымъ мученіямъ...

Прим.:

Иванъ Тимоѳеевъ (​ок​. 1555–мартъ 1631)

Русскій дьякъ, государственный дѣятель, писатель, религіозно-философскій мыслитель.

Крупный политическій и государственный дѣятель конца XVI – начала XVII вѣковъ. ВЪ 1598–1599 годахъ занималъ 17-е мѣсто среди приказныхъ дьяковъ. Принималъ активное участіе во всѣхъ политическихъ событіяхъ этого времени.

Уже среди современниковъ Иванъ Тимоѳеевъ почитался какъ «​книгочтецъ​ и временныхъ книгъ писецъ». Считается авторомъ сочиненія подъ названіемъ «​Временникъ​ по ​седмой​ тысящи отъ сотворенія ​свѣта​ во ​осмой​ въ ​первыя​ ​лѣта​» – одинъ изъ крупнѣйшихъ литературно-философскихъ памятниковъ начала XVII ​вѣка​, въ которомъ содержатся ​интересныя​ ​оцѣночныя​ сужденія автора, ​позволяющія​ судить о представленіяхъ о цѣлевыхъ и смысловыхъ установкахъ существованія Россіи.

Въ Смуту въ 1605 году Иванъ Тимоѳеевъ участвовалъ въ походѣ противъ Лжедмитрія I, а послѣ его воцаренія производилъ въ Тулѣ ​верстанье​ ​епифанскихъ​ ​новиковъ​.

Въ царствованіе Василія Шуйскаго, во время подступа Ивана ​Болотникова​ къ Москвѣ, Тимоѳеевъ находился тамъ въ осадѣ. Затѣмъ онъ участвовалъ въ походѣ противъ ​Болотникова​ къ Калугѣ и Тулѣ.

Въ 1618–1620 годахъ онъ былъ дьякомъ въ Астрахани, въ 1622–1626 годахъ – въ Ярославлѣ, въ 1626–1628 годахъ – въ Нижнемъ Новгородѣ.

Умеръ въ началѣ ​марта​ 1631 года.

 

ИВАНЪ ТИМОѲЕЕВЪ

"О справедливо царствовавшихъ надъ нами, прежде бывшихъ Царяхъ, – а не о тѣхъ, ​которые​ были послѣ нихъ и по допущенію Божію (носили) имена ихъ, – о высотѣ ихъ сана, а вмѣстѣ и о жизни ихъ, совсѣмъ неудобно никому изъ людей – ни о словахъ ихъ, ни о дѣлахъ, неодобрительно о нихъ отзываясь, – черезъ писаніе распространять дурное, если ​они​ въ своей жизни что и сдѣлали несовмѣстимое (съ ихъ саномъ) и ​погрѣшительное​; но только то, что относится къ ихъ славѣ, къ чести и похвалѣ, – только это одно слѣдуетъ объяснять и излагать въ писаніяхъ на память будущимъ ревнителямъ.

Прежніе писатели привыкли разсказывать о такихъ дѣлахъ тщательно и осторожно и насъ (этому) научали. А то, что въ нихъ было недостойно, – совмѣщать съ прочимъ неудобно и не ​есть​ дѣло человѣческой силы, потому что такихъ судить можетъ одинъ Богъ, Который надъ всѣми; Тотъ знаетъ о всѣхъ ​всё​, не только явное, но и сокровенное, открывая и ​тайныя​ мысли, и какіе въ умѣ были намѣренія сотворить грѣхъ, и ​всѣ​ совѣты ​сердечные​ Онъ обнажитъ въ день суда и выведетъ на свѣтъ; ибо Онъ можетъ каждаго по его дѣламъ или наградить, или предать вѣчнымъ мученіямъ; а о другихъ и о тѣхъ, ​которые​ безъ благословенія и незаконно наскакивали на царство, ясно, что для нихъ будетъ отдѣльный отъ благихъ судъ. Думаю, что и писатели, ​которые​ умолчатъ и не обличатъ ихъ нечестіе, одинаково съ ними будутъ истязаться." 

 

 

-