Какъ Россія саму себя погубила: А. Верховскій (1886-1938): "Россія на Голгоѳѣ" (сент.— окт. 1917 г.)

"​Чѣмъ​ дальше, ​тѣмъ​ труднѣе работать въ обстановкѣ рѣзкихъ противорѣчій между отдѣльными группами и отсутствія объединяющей національной идеи въ массахъ. Омскій, Казанскій, Туркестанскій ​военные​ округа «самоопредѣляются», выбираютъ себѣ командующихъ сами и не принимаютъ тѣхъ, которыхъ назначаетъ Временное правительство. Анархическая вспышка сразу въ трехъ мѣстахъ Московскаго округа подавлена силой оружія сегодня, но командующій войсками доноситъ, что если такая вспышка повторится, то ему едва ли удастся добиться тѣхъ же результатовъ.

— 25-е сентября. Петроградъ

Послѣ долгихъ переговоровъ составилось опять Временное правительство. Которое оно по счету за ​эти​ 7 мѣсяцевъ!.. Трудно, очень трудно работать. Демократія въ лицѣ демократическаго совѣщанія и буржуазія, къ которой примыкаютъ ​обширныя​ группы интеллигентнаго труда, не могли долго сговориться. Не въ томъ бѣда, что будто бы буржуазія не хочетъ поступиться своими преимуществами, наоборотъ, во имя защиты родины и установленія въ странѣ правопорядка она готова на очень ​тяжелыя​ жертвы; бѣда заключается въ томъ, что народъ-ребенокъ, впервые вышедшій къ самостоятельному управленію страной, ничему не вѣритъ на слово, ни на какіе самоограниченія не идетъ и организацію твердой власти, опирающуюся на силу, разсматриваетъ какъ попытку контрреволюціи.

— 16-е октября

Я какою-то физической болью чувствую безнадежную рознь, которая сейчасъ разрываетъ на части Россію. Нѣтъ настоящей любви къ своей странѣ. Почти ​всѣ​ говорятъ о родинѣ, но каждый считаетъ, что у него патентъ спасенія. И поступиться ​чѣмъ​-нибудь своимъ ради возможности общей работы, ради общихъ усилій къ спасенію страны не считается возможнымъ. Въ каждомъ учебникѣ исторіи мы читаемъ про ту или другую страну, погибшую отъ ​междуусобныхъ​ распрей. Теперь мы сознательно или безсознательно идемъ къ этому. Это называется «классовой борьбой». Въ такой атмосферѣ армія жить не можетъ. Армія можетъ существовать лишь тамъ, гдѣ ​есть​ любовь къ родинѣ, единая національная идея, гдѣ передъ словомъ «родина въ опасности» смолкаютъ ​всѣ​ ​личные​, ​партійные​ счеты и распри. Армія можетъ существовать лишь тамъ, гдѣ каждому въ ​ея​ рядахъ стоящему вся страна говоритъ: «Иди! Ты дѣлаешь великое дѣло, нужное родинѣ. «Выше сія никто любви не ​имать​ да кто душу свою положитъ за други своя».

— 17-е октября

Послѣ невѣроятныхъ ​треній​ удалось осуществить двѣ мѣры, надъ проведеніемъ которыхъ я бьюсь полтора мѣсяца. ​Первые​ шаги по возстановленію дисциплинарной власти начальниковъ и увеличеніе содержанія команднаго состава.

Техническій аппаратъ верховнаго управленія страной настолько осложнился всюду проводимой идеей коллегіальности, что самая очевидная вещь, прежде чѣмъ быть осуществимой, задерживается въ обсужденіи на мѣсяцы.

​Основныя​ идеи обоихъ законовъ теперь приняты и черезъ нѣсколько дней ​они​ будутъ опубликованы… Но ясно вижу, что ​эти​ законы – деталь. Сейчасъ нарастаетъ такая опасность общей катастрофы, послѣ которой ​всѣ​ устои будутъ сорваны. Это мало кто видитъ, и на краю пропасти продолжается борьба партій и мнѣній, и даже отдѣльныхъ людей между собой. Никто никому не вѣритъ. ​Всѣ​ другъ друга ненавидятъ. На эту свистопляску смотритъ съ недоумѣніемъ темная народная масса, которая такъ недавно еще (Севастополь) горячо отзывалась на призывъ къ спасенію родины и которая тяжкими лишеніями, голодомъ и нищетой будетъ наказана за свою темноту.

— 18-е октября

Кажется, мы подходимъ къ концу. Терещенко (министръ иностранныхъ дѣлъ – ред.) въ своей рѣчи въ парламентѣ ничего не сказалъ о тѣхъ шагахъ, ​которые​ будутъ предприняты имъ по вопросу о приближеніи ​мира​. Всё, значитъ, зря. ​Рѣчь​ его на фронтѣ и въ широкихъ народныхъ массахъ тыла будетъ принята какъ вызовъ, какъ продолженіе политики «войны до побѣднаго конца».

Значитъ, нѣтъ надежды найти для ​Временнаго​ правительства, какую бы то ни было, точку опоры. Какое непониманіе психологіи народа! Какіе несчастья насъ ждутъ!

— 19-е октября

Мнѣ кажется, что ​всѣ​ мои старанія провести сокращеніе ​арміи​, это толченіе воды въ ступѣ. Вмѣсто рѣшительнаго сокращенія арміи хотя бы на одну треть въ первую голову Ставка не считаетъ возможнымъ отпустить больше 600-700 тысячъ человѣкъ. И дѣйствительно, съ военной точки зрѣнія дальнѣйшее сокращеніе арміи, при фронтѣ въ 1800 верстъ, немыслимо. Но она не учитываетъ только одного – состояніе страны таково, что такую армію она содержать не можетъ и скорѣе сдастся на милость побѣдителя, ​чѣмъ​ сможетъ выполнить требованія Ставки. Я же несу отвѣтственность передъ страной за всё, ясно вижу, что это втягиваетъ насъ въ пропасть, и ничего не могу сдѣлать.

Страна гибнетъ отъ анархіи, большевики, а за ними всё темное, грязное, дурное, что тянется за ними, идутъ просто и прямо къ захвату власти, а мы вмѣсто того, чтобы дѣйствительно бороться, «говоримъ» безъ конца. Положеніе становилось катастрофическимъ. Какъ послѣдніе мѣры къ спасенію мнѣ представлялось:

1) предпринять ​всѣмъ​ ​ясные​ шаги къ достиженію демократическаго ​мира​ совмѣстно съ союзниками и тѣмъ, либо достичь пріемлемаго для всего человѣчества конца войны, либо выявить, что виновникомъ ​ея​ продолженія является Германія, которая хочетъ насъ поработить;

2) тогда, объединивъ всю военную мощь фронта и тыла въ однихъ рукахъ, перейти къ рѣшительнымъ мѣрамъ по организаціи обороны – создать новую небольшую, но дисциплинированную армію на національно-добровольческихъ началахъ. Эта армія стала бы основой нашей государственной обороны и, наконецъ,

3) перейти къ рѣшительной борьбѣ съ анархіей въ тылу. Разъ вопросъ о ​мирѣ​ былъ бы рѣшенъ въ ту или другую сторону, ​всѣ​ ​антинаціональныя​ теченія въ странѣ потеряли бы почву подъ ногами и мѣры по оборонѣ страны не встрѣтили бы сопротивленіе массъ.

Народъ не понимаетъ, за что онъ воюетъ, на что его заставляютъ нести голодъ, лишенія, идти на смерть. Въ самомъ Петроградѣ ни одна рука не вступится на защиту ​Временнаго​ правительства, а эшелоны, ​вытребованные​ съ фронта, перейдутъ на сторону большевиковъ. Въ такихъ условіяхъ, когда я вижу, что дѣйствія правительства ведутъ къ катастрофѣ, захвату власти людьми, ​которые​ разрушаютъ армію, поставятъ Россію беззащитной передъ Германіей, я обязанъ это сказать. Высказавъ ​всѣ​ ​этѣ​ мысли Временному правительству, я заявилъ, что не могу нести отвѣтственность за порученное мнѣ дѣло и прошу сложить съ меня полномочія.

Со мной не согласились. Что же дѣлать? Слишкомъ часто мнѣ приходилось на поляхъ сраженій давать оцѣнку обстановки, оцѣнку реальнаго соотношенія силъ. Я знаю, что я не ошибаюсь, но въ коллегіи всё рѣшаетъ большинство голосовъ, а оно противъ меня.

Прим.: Александръ Ивановичъ ​Верховскій​ дворянинъ. Генералъ майоръ. Выпускникъ Пажескаго корпуса, затѣмъ – Николаевской Академіи Генеральнаго штаба. Участникъ великой войны; дважды Георгіевскій Кавалеръ; съ 1917 г. Послѣдній профессіональный военный министръ ​Временнаго​ правительства. Былъ активнымъ сторонникомъ созданія «однороднаго соціалистическаго правительства» посредствомъ компромисса съ умѣренными большевиками... Провелъ частичную демобилизацію р. Арміи, стараясь повысить боеспособность разваливавшейся Арміи, но всё было тщетно, и ​Верховскій​ подалъ въ отставку.

Въ 1918 г. опубликовалъ свои дневники военнаго времени подъ названіемъ «Россія на Голгоѳѣ» за что оказался въ заключеніи въ петроградской тюрьмѣ «Кресты». Въ 1919 году Александръ Ивановичъ ​Верховскій​ вступилъ въ Красную Армію. Это рѣшеніе далось ему нелегко, но второй разъ измѣнять уже легче перваго...

Академія ​Р. К. К. А.​, Совѣтъ Труда и Обороны, штабъ Сѣверо-Кавказскаго военнаго округа, Генеральный штабъ и, наконецъ, Академія Генеральнаго штаба ​Р. К. К. А.​ – таковы были мѣста его ​каинской​ службы и дѣятельности этого измѣнника и патріота.

Но въ новой жизни при совѣтской власти онъ былъ чужимъ своимъ непролерскимъ происхожденіемъ. Нѣсколько разъ онъ подвергался арестамъ, дважды его приговаривали къ разстрѣлу: въ 1931 и 1938 году. Первый разъ смертную казнь замѣнили 10-ю годами тюремнаго заключенія, четыре изъ которыхъ онъ провелъ въ Ярославскомъ изоляторѣ особаго назначенія. Когда ​Верховскій​ сидѣлъ въ тюрьмѣ, Наркомъ обороны К. Е. ​Ворошиловъ​, предлагая досрочно освободить заключеннаго, писалъ Сталину: «Если и допустить, что онъ, состоя въ рядахъ Красной арміи, не былъ активнымъ контрреволюціонеромъ, то, во всякомъ случаѣ, другомъ нашимъ онъ никогда не былъ. Врядъ ли теперь сталъ имъ». Несмотря на это ему присвоили званіе комбрига и разрѣшили преподавать на курсахъ въ Военной академіи имъ. Фрунзе, используя его знанія и опытъ ​военнаго спеціалиста​.

Но 11 ​марта​ 1938 г. А. И. былъ вновь арестованъ, какъ врагъ народа, шпіонъ и вредитель, участникъ антисовѣтскаго заговора противъ руководителей партіи и правительства.

19 августа 1938 года Военной коллегіей Верховнаго суда приговоренъ къ разстрѣлу. Въ тотъ же день разстрѣлянъ и похороненъ на спец. объектѣ «Коммунарка» (Московская область).