ВОССТАНОВЛЕНИЕ ВЕРОИСПОВЕДНЫХ ИСТИН
Имя Божие, чудеса и действие молитвы
Синодальное Послание 1913 года решительно возражает против утверждения имяславцев, что «самое Имя Иисус спасительно, – в нем, как и в прочих именах Божиих, нераздельно присутствует Бог»:
Но это противоречит прямым словам Господа: Не всяк глаголяй Ми: Господи, Господи и пр.
Синод: Если бы новое учение было право, тогда можно было бы творить чудеса Именем Христовым и не веруя во Христа, а Господь объяснял апостолам, что они не изгнали беса за неверствие их (Мф. XVII, 20). Непонятны, при объяснении о. Иллариона и его последователей, события, подобные описанному в Деян. XIX, 14.
Заметим: и Сам Спаситель во дни земных странствий не сотворил многих чудес в Своем отечестве по причине неверия тамошних жителей (Мф. 13:58). Кто решится на этом основании утверждать, будто бы Он не Сам совершал чудеса? Поэтому нет никаких оснований и Имя Божие полагать неспасительным и не всесильным только потому, что иные, призывавшие его, не спаслись по своему маловерию.
Самое удивительное, что для уничижения Имени Божия синодальное Послание даже ссылается следующее повествование из книги Деяний (19:13–17):
"Даже некоторые из скитающихся иудейских заклинателей стали употреблять над имеющими злых духов имя Господа Иисуса, говоря: заклинаем вас Иисусом, Которого Павел проповедует.
Это делали какие-то семь сынов иудейского первосвященника Скевы.
Но злой дух сказал в ответ: Иисуса знаю, и Павел мне известен, а вы кто?
И бросился на них человек, в котором был злой дух, и, одолев их, взял над ними такую силу, что они, нагие и избитые, выбежали из того дома.
Это сделалось известно всем живущим в Ефесе Иудеям и Еллинам, и напал страх на всех их, и величаемо было имя Господа Иисуса.
Чрезвычайно характерно в рассказе: «Это сделалось известно всем живущим в Эфесе Иудеям и Эллинам, и напал страх на всех их, и величаемо было Имя Господа Иисуса». Другими словами, все Иудеи и Эллины, услышав о каре, постигшей семь сынов Скевы, – вразумились, устрашились, «и величаемо было Имя Господа Иисуса». Синод же, во всей полноте, из того же самого случая почерпает номиналистическое унижение Имени Господа Иисуса.
Удивительна и другая ссылка Синод. Послания – на исцеление хромого (Деян. 3:1–16). Ап. Петр засвидетельствовал перед иудеями: «Мужие израильтяне, что чудитеся о сем, или на ны что взираете, яко своею ли силою или благочестием сотворихом его ходити? Бог Авраамов и Исааков и Иаковль, Бог отец наших, прослави Отрока Своего Иисуса <...> И о вере имене Его, сего, егоже видите и знаете, утверди имя Его: и вера, яже Его ради, даде ему всю целость сию пред всеми вами».
Цитируя (по русс. пер.) слова Апост. Петра, авторы Синод. Послания подчеркивают слово «вера», доказывая, что чудо исцеления было совершено верой, а не Именем Господним; слова же «утверди имя Его» оставляют без внимания. Но вот что пишет Феофилакт Болгарский:
Сказав: о вере имене Его, он, исправляя речь, говорит: утверди имя Его; потому что исцеленный уверовал вследствие исцеления. Это значит: что я говорю, что хромой твердо стал на ноги, уверовав во имя Христово? Еще прежде, чем он уверовал, имя Христово, быв призвано, уже утвердило его. Такую великую имеет оно силу и столько источает благодатных даров.
Возможно ли, чтобы составители Синод. Послания не потрудились поинтересоваться традиционным святотеческим и общепринятым толкованием этих Апостольских слов?
Несомненная действенность Имени Христова отнюдь не означает, что для принятия благодеяний не нужна вера, почему далее Феофилакт и пишет:
Чтобы не сказал кто-нибудь: если таким образом одно призвание имени Его утверди, то есть, укрепило хромого, то исцеление не менее скоро последует, хотя бы и неверный призвал имя Его и хотя бы призвал это имя для исцеления человека также неверующего, – итак, чтобы не сказал кто-нибудь этого, он (Петр) прибавил: и вера, яже Его ради, то есть: хотя велико и страшно имя это, и хотя оно источает исцеления, но для этого нужно, чтобы души исцеляемых были достойны такой милости.
Но что вообще означает в тексте Синод. Послания двурушническое противопоставление веры и призываемого Имени? Каким абсурдным образом вера может противопоставляться своему собственному предмету? Очевидно, что составители "Послания" сначала отделяют Имя от Именуемого, а затем уже делают свои выводы. Но отделенное от Именуемого оно перестает быть тем, что есть, и превращается в безсмысленные звуки. Это подобно тому, как св. Федор Студит пишет об иконе, что если рассматривать ее вещественную природу саму по себе, то нельзя даже сказать, что это изображение Христово, но просто краски, дерево и тому подобное...
Синодское Послание утверждает:
В молитве (особенно Иисусовой) Имя Божие и Сам Бог сознаются нами нераздельно, как бы отождествляются, даже не могут и не должны быть отделены и противопоставлены одно другому; но это только в молитве и только для нашего сердца, в богословствовании же, как и на деле, Имя Божие есть только имя, а не Сам Бог и не Его свойство…
То есть имяславцы учили, что Имя Божие неотлучно с Богом, и мы должны в это веровать и сознавать в молитве, а Послание утверждает, что в молитве мы должны воображать единство там, где его реально вовсе не существует...
Св. Каллист Ксанфопул приводит слова св. Диадоха: «Ум наш, когда памятью Божиею затворим ему все исходы, имеет нужду, чтобы ему было дано какое-нибудь обязательное для него делание, для утоления его приснодвижимости. Ему должно дать только священное Имя Господа Иисуса, которым пусть всецело и удовлетворяет он свою ревность к достижению предположенной цели». И все Святые Отцы учат заключать ум неисходно в словах молитвы, а в первую очередь – во Имени Божием, и это понятно каждому, кто верует в реальное присутствие Бога во Имени Его.
Но Синод. Послание, искажая истину пытается привести иное обоснование: «Если мы, так сказать, заключим Бога в Имя Его, нами устно или только мысленно, в сердце произносимое, мы освободимся от опасности придавать Богу, при обращении к Нему, какой-нибудь чувственный образ».
Однако, если произносимое или мыслимое нами имя не имеет реального отношения к Богу, то взирание на него ничем не лучше представления чувственного образа: в том и другом случае мы погружаемся умом в область тварных вещей, будь то предметы, изображения или слова. Такое воображение – верный путь к прелести, к самообольщению, которого избегнуть можно только опираясь на объективное: на Богодухновенные слова, на Имя Божие, на реальную святыню, на присутствие Господне в произносимых или мыслимых нами речениях.
Послание утверждает почему-то, будто бы из учения имяславцев должна следовать практика механического повторения молитвы без всякого смысла. Но очевидно, что сознание присутствия Божия в призываемых нами именах ведет к страху и благоговению, а не к упованию на механические повторения молитвы.
Лучше всего посмотреть, как как объясняет свой взгляд на это дело сам оклеветанный старец Илларион (Домрачев) в одном из своих писем:
Третий Ваш вопрос: «считаю ли я, что имя Божие спасительно даже для неверующих или для верующих, но произносящих его без внимания и благоговения»?
Во-первых, скажу о самом имени Божием, что оно само по себе всегда свято, славно и спасительно; для нас же производит свое действие, смотря по нашему отношению к нему; и вот, если верующий произносит имя Божие без внимания и благоговения, но делает сие отнюдь не по небрежению к великому и страшному Имени Божию, а единственно по слабости и немощи ума своего; хотелось бы ему достодолжно – в чувствах благоговения, смирения, покаяния и в чистом помысле возносить молитву ко Господу Богу всесвятейшим Именем Его, но нет сил, по причине прирожденной нам греховности и еще более ради необученности его к этому великому делу: то можно ли подумать, – что призывание Имени Божия и в таком случае будет для него не спасительно, когда оно для того и открыто нам Самим Богом, чтобы мы исцелялись всемогущею силою, Ему присущею, от всех своих болезней – душевных и телесных и от своего греховного растления!
Другое дело, когда человек, произвольно имея презрительное отношение к Имени Божию, произносит его не благоговейно, кощунственно, насмешливо, тогда Имя Божие бывает для него огнем поядающим (Евр. 12, 29). <…>
И вот смотрите – насколько не основательно и не согласно с порядком вещей приписывать неспасительность призывания всесвятейшего Имени Божия человеку, быть может, только что вступившему в подвиг своего внутреннего самообразования и духовного приближения к Богу Отцу духов. Поэтому призывание Имени Божия, хотя бы было совершенно несоответствующим своему безпредельному величию, отнюдь не может быть погрешительным и отнюдь нельзя говорить о нем как о неполезном, и тем отвращать ревнителей от благого намерения.
Ведь было бы чудом, – не обучившись какому-либо делу, быть сразу в нем искусным мастером. Сего не бывает и в обыкновенных житейских делах, тем более невозможно быть сему в таком возвышеннейшем сокровенном деле, каково приближение к Богу, в чистой к Нему молитве. <…>
Таким образом, имя Божие по духу Свв. Отцев и нашему разумению будет спасительно и для произносящих без внимания и благоговения, только бы было произносимо во смирении, покаянном чувстве, в сознании своей духовной нищеты и слабости ума, пораженного рассеянием, неудержанием мыслей. Здесь Имя Божие действительно есть небесное врачевство.
Напротив, видим, что пренебрежительное и неуважительное отношение ко всякой вообще Святыне Божией наказывалось смертию, как это было во времена Ветхого Завета, когда иудейский священник Оза хотел поддержать падающий с колесницы Ковчег Завета и мгновенно был поражен смертию за неосторожное прикосновение (2 Цар. 6, 6–7). Вспоминая сие событие, св. Андрей Критский учит в Великом каноне, что читается Великим постом: «почитай Божественная честне».
То же самое можно применять и к произношению Имени Божия – Имени Иисус, по присутствию в Нем Самого Бога, оно страшно, как о сем сказано в Писании. Поэтому надо строго различать цель и намерение, с какими призывается Имя Божие, чтобы видеть, когда оно бывает для нас спасительно и когда нет. Говорит о сем и древняя заповедь: не приемли Имени Господа Бога твоего всуе. Потому что это грешно и навлекает на нас гнев Божий.
Синодальное Послание 1913 года решительно возражает против утверждения имяславцев, что «самое Имя Иисус спасительно, – в нем, как и в прочих именах Божиих, нераздельно присутствует Бог»:
Но это противоречит прямым словам Господа: Не всяк глаголяй Ми: Господи, Господи и пр.
Синод: Если бы новое учение было право, тогда можно было бы творить чудеса Именем Христовым и не веруя во Христа, а Господь объяснял апостолам, что они не изгнали беса за неверствие их (Мф. XVII, 20). Непонятны, при объяснении о. Иллариона и его последователей, события, подобные описанному в Деян. XIX, 14.
Заметим: и Сам Спаситель во дни земных странствий не сотворил многих чудес в Своем отечестве по причине неверия тамошних жителей (Мф. 13:58). Кто решится на этом основании утверждать, будто бы Он не Сам совершал чудеса? Поэтому нет никаких оснований и Имя Божие полагать неспасительным и не всесильным только потому, что иные, призывавшие его, не спаслись по своему маловерию.
Самое удивительное, что для уничижения Имени Божия синодальное Послание даже ссылается следующее повествование из книги Деяний (19:13–17):
"Даже некоторые из скитающихся иудейских заклинателей стали употреблять над имеющими злых духов имя Господа Иисуса, говоря: заклинаем вас Иисусом, Которого Павел проповедует.
Это делали какие-то семь сынов иудейского первосвященника Скевы.
Но злой дух сказал в ответ: Иисуса знаю, и Павел мне известен, а вы кто?
И бросился на них человек, в котором был злой дух, и, одолев их, взял над ними такую силу, что они, нагие и избитые, выбежали из того дома.
Это сделалось известно всем живущим в Ефесе Иудеям и Еллинам, и напал страх на всех их, и величаемо было имя Господа Иисуса.
Чрезвычайно характерно в рассказе: «Это сделалось известно всем живущим в Эфесе Иудеям и Эллинам, и напал страх на всех их, и величаемо было Имя Господа Иисуса». Другими словами, все Иудеи и Эллины, услышав о каре, постигшей семь сынов Скевы, – вразумились, устрашились, «и величаемо было Имя Господа Иисуса». Синод же, во всей полноте, из того же самого случая почерпает номиналистическое унижение Имени Господа Иисуса.
Удивительна и другая ссылка Синод. Послания – на исцеление хромого (Деян. 3:1–16). Ап. Петр засвидетельствовал перед иудеями: «Мужие израильтяне, что чудитеся о сем, или на ны что взираете, яко своею ли силою или благочестием сотворихом его ходити? Бог Авраамов и Исааков и Иаковль, Бог отец наших, прослави Отрока Своего Иисуса <...> И о вере имене Его, сего, егоже видите и знаете, утверди имя Его: и вера, яже Его ради, даде ему всю целость сию пред всеми вами».
Цитируя (по русс. пер.) слова Апост. Петра, авторы Синод. Послания подчеркивают слово «вера», доказывая, что чудо исцеления было совершено верой, а не Именем Господним; слова же «утверди имя Его» оставляют без внимания. Но вот что пишет Феофилакт Болгарский:
Сказав: о вере имене Его, он, исправляя речь, говорит: утверди имя Его; потому что исцеленный уверовал вследствие исцеления. Это значит: что я говорю, что хромой твердо стал на ноги, уверовав во имя Христово? Еще прежде, чем он уверовал, имя Христово, быв призвано, уже утвердило его. Такую великую имеет оно силу и столько источает благодатных даров.
Возможно ли, чтобы составители Синод. Послания не потрудились поинтересоваться традиционным святотеческим и общепринятым толкованием этих Апостольских слов?
Несомненная действенность Имени Христова отнюдь не означает, что для принятия благодеяний не нужна вера, почему далее Феофилакт и пишет:
Чтобы не сказал кто-нибудь: если таким образом одно призвание имени Его утверди, то есть, укрепило хромого, то исцеление не менее скоро последует, хотя бы и неверный призвал имя Его и хотя бы призвал это имя для исцеления человека также неверующего, – итак, чтобы не сказал кто-нибудь этого, он (Петр) прибавил: и вера, яже Его ради, то есть: хотя велико и страшно имя это, и хотя оно источает исцеления, но для этого нужно, чтобы души исцеляемых были достойны такой милости.
Но что вообще означает в тексте Синод. Послания двурушническое противопоставление веры и призываемого Имени? Каким абсурдным образом вера может противопоставляться своему собственному предмету? Очевидно, что составители "Послания" сначала отделяют Имя от Именуемого, а затем уже делают свои выводы. Но отделенное от Именуемого оно перестает быть тем, что есть, и превращается в безсмысленные звуки. Это подобно тому, как св. Федор Студит пишет об иконе, что если рассматривать ее вещественную природу саму по себе, то нельзя даже сказать, что это изображение Христово, но просто краски, дерево и тому подобное...
Синодское Послание утверждает:
В молитве (особенно Иисусовой) Имя Божие и Сам Бог сознаются нами нераздельно, как бы отождествляются, даже не могут и не должны быть отделены и противопоставлены одно другому; но это только в молитве и только для нашего сердца, в богословствовании же, как и на деле, Имя Божие есть только имя, а не Сам Бог и не Его свойство…
То есть имяславцы учили, что Имя Божие неотлучно с Богом, и мы должны в это веровать и сознавать в молитве, а Послание утверждает, что в молитве мы должны воображать единство там, где его реально вовсе не существует...
Св. Каллист Ксанфопул приводит слова св. Диадоха: «Ум наш, когда памятью Божиею затворим ему все исходы, имеет нужду, чтобы ему было дано какое-нибудь обязательное для него делание, для утоления его приснодвижимости. Ему должно дать только священное Имя Господа Иисуса, которым пусть всецело и удовлетворяет он свою ревность к достижению предположенной цели». И все Святые Отцы учат заключать ум неисходно в словах молитвы, а в первую очередь – во Имени Божием, и это понятно каждому, кто верует в реальное присутствие Бога во Имени Его.
Но Синод. Послание, искажая истину пытается привести иное обоснование: «Если мы, так сказать, заключим Бога в Имя Его, нами устно или только мысленно, в сердце произносимое, мы освободимся от опасности придавать Богу, при обращении к Нему, какой-нибудь чувственный образ».
Однако, если произносимое или мыслимое нами имя не имеет реального отношения к Богу, то взирание на него ничем не лучше представления чувственного образа: в том и другом случае мы погружаемся умом в область тварных вещей, будь то предметы, изображения или слова. Такое воображение – верный путь к прелести, к самообольщению, которого избегнуть можно только опираясь на объективное: на Богодухновенные слова, на Имя Божие, на реальную святыню, на присутствие Господне в произносимых или мыслимых нами речениях.
Послание утверждает почему-то, будто бы из учения имяславцев должна следовать практика механического повторения молитвы без всякого смысла. Но очевидно, что сознание присутствия Божия в призываемых нами именах ведет к страху и благоговению, а не к упованию на механические повторения молитвы.
Лучше всего посмотреть, как как объясняет свой взгляд на это дело сам оклеветанный старец Илларион (Домрачев) в одном из своих писем:
Третий Ваш вопрос: «считаю ли я, что имя Божие спасительно даже для неверующих или для верующих, но произносящих его без внимания и благоговения»?
Во-первых, скажу о самом имени Божием, что оно само по себе всегда свято, славно и спасительно; для нас же производит свое действие, смотря по нашему отношению к нему; и вот, если верующий произносит имя Божие без внимания и благоговения, но делает сие отнюдь не по небрежению к великому и страшному Имени Божию, а единственно по слабости и немощи ума своего; хотелось бы ему достодолжно – в чувствах благоговения, смирения, покаяния и в чистом помысле возносить молитву ко Господу Богу всесвятейшим Именем Его, но нет сил, по причине прирожденной нам греховности и еще более ради необученности его к этому великому делу: то можно ли подумать, – что призывание Имени Божия и в таком случае будет для него не спасительно, когда оно для того и открыто нам Самим Богом, чтобы мы исцелялись всемогущею силою, Ему присущею, от всех своих болезней – душевных и телесных и от своего греховного растления!
Другое дело, когда человек, произвольно имея презрительное отношение к Имени Божию, произносит его не благоговейно, кощунственно, насмешливо, тогда Имя Божие бывает для него огнем поядающим (Евр. 12, 29). <…>
И вот смотрите – насколько не основательно и не согласно с порядком вещей приписывать неспасительность призывания всесвятейшего Имени Божия человеку, быть может, только что вступившему в подвиг своего внутреннего самообразования и духовного приближения к Богу Отцу духов. Поэтому призывание Имени Божия, хотя бы было совершенно несоответствующим своему безпредельному величию, отнюдь не может быть погрешительным и отнюдь нельзя говорить о нем как о неполезном, и тем отвращать ревнителей от благого намерения.
Ведь было бы чудом, – не обучившись какому-либо делу, быть сразу в нем искусным мастером. Сего не бывает и в обыкновенных житейских делах, тем более невозможно быть сему в таком возвышеннейшем сокровенном деле, каково приближение к Богу, в чистой к Нему молитве. <…>
Таким образом, имя Божие по духу Свв. Отцев и нашему разумению будет спасительно и для произносящих без внимания и благоговения, только бы было произносимо во смирении, покаянном чувстве, в сознании своей духовной нищеты и слабости ума, пораженного рассеянием, неудержанием мыслей. Здесь Имя Божие действительно есть небесное врачевство.
Напротив, видим, что пренебрежительное и неуважительное отношение ко всякой вообще Святыне Божией наказывалось смертию, как это было во времена Ветхого Завета, когда иудейский священник Оза хотел поддержать падающий с колесницы Ковчег Завета и мгновенно был поражен смертию за неосторожное прикосновение (2 Цар. 6, 6–7). Вспоминая сие событие, св. Андрей Критский учит в Великом каноне, что читается Великим постом: «почитай Божественная честне».
То же самое можно применять и к произношению Имени Божия – Имени Иисус, по присутствию в Нем Самого Бога, оно страшно, как о сем сказано в Писании. Поэтому надо строго различать цель и намерение, с какими призывается Имя Божие, чтобы видеть, когда оно бывает для нас спасительно и когда нет. Говорит о сем и древняя заповедь: не приемли Имени Господа Бога твоего всуе. Потому что это грешно и навлекает на нас гнев Божий.
------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------
Заметим важнейшую составляющую этого спора о божественности имени
Божия... Свят. Игнатий Брянчанинов называет благоговейное почитание
имени Божия (неотлучное от Самого Бога) древнейшим и важнейшим Догматом
Восточной Апостольской Церкви, который регулярно забывался Церковью и
так же регулярно вызывал богословские споры в церковной среде.
Призываемое в каждом отдельном случае духовенством святейшее и
сильнейшее имя Господне совершает все церк. таинства и вообще всё в
народе Божием. Без имени Божия вообще пресекается благодать и всё
умирает, отсекая себя от источника жизни. "...ибо нет другого имени под
небом, данного человекам, которым надлежало бы нам спастись".
Оставить комментарий