ГОСУДАРЬ НИКОЛАЙ II - ВЕРХОВНЫЙ ГЛАВНОКОМАНДУЮЩИЙ

Государю надо было подлинно спасать Отечество и принимать для этого исключительные меры, которые могли бы изменить ход военных событий. В этот роковой час он принял на себя решение стать во главе Вооруженных сил Родины.
Более тяжелого и более ответственного времени для начала командования выбрать было невозможно. История часто видела Монархов, становившихся во главе победоносных Армий для легких лавров завершения побед. Но история никогда еще не встречала Венценосца, берущего на себя крест возглавлять Армию, казалось, безнадежно разбитую, знающего заранее, что его могут венчать не лавры, а только тернии.

Решение Царя вызвало страстный неудержимый вопль русской общественности.
"Государю не по плечу и не по знаниям непосредственное руководство войной", - заявлял ген. Ю.Данилов.
Трагический разлад в правительстве произошел после известия о том, что Государь намерен встать во главе Армии. Это решение, как уже говорилось, было непростым, но когда оно пришло, то стало уже окончательным. Там где вера, там где долг перед Россией, там у Николая II никогда не бывало колебаний, не существовало никаких компромиссов.
Император сообщил о своем решении двум членам кабинета: Горемыкину и Поливанову, попросив их «пока» не разглашать известие. Оба обещали, но Царскую волю исполнил лишь премьер-министр. «Прогрессивный» Поливанов разболтал свою речь на заседании правительства, чтобы преждевременно сообщить о решении Государя. Случилось это 6 августа.
Министр-трагик начал свою речь пафосно-традиционно: «Военные условия и ухудшились, и усложнились... Вера в свои силы окончательно подорвана... Ставка окончательно потеряла голову». Но членов правительства потрясли не эти, уже набившие оскомину мрачные констатации, а то, что он сказал в конце.
--«Я обязан предупредить правительство, что сегодня утром на докладе Его Величество объявил мне о принятом Им решении устранить великого князя и лично вступить в Верховное командование Армией».
Тут началось, как записал очевидец, «сильное волнение». После этого заседание начало походить на бедлам. Все заговорили разом, повторяя одно и то же: «это великая опасность», «этого нельзя допустить». Все обращались к Горемыкину, как он мог скрыть такую опасность.

И Горемыкин сказал свое слово. Его речь - блестящий образец ясного понимания монархической преданности и чувства долга. В тот период Горемыкин в высших правительственных эшелонах оставался если и не последним, но одним из последних витязей Монархии, для которых воля Царя и воля России - вещи неразрывные. Вот его речь: "Я не считал для себя возможным разглашать то, что Государь повелел мне хранить в тайне. Если я сейчас говорю об этом, то лишь потому, что военный Министр нашел возможным нарушить эту тайну и предать огласке без соизволения Его Величества. Я человек старой школы, для меня Высочайшее повеление - закон. Должен сказать Совету Министров, что все попытки отговорить Государя будут все равно без результатов. Его убеждение сложилось уже давно. Он не раз говорил мне, что никогда не простит себе, что во время японской войны он не встал во главе действующей Армии. По Его словам долг Царского служения повелевает монарху быть в моменты опасности вместе с войсками, деля и радость и горе. Сейчас же, когда на фронте почти катастрофа, Его Величество считает священною обязанностью Русского Царя быть среди войск и с ними либо победить, либо погибнуть. Повторяю, в данном решении не играют никакой роли ни интриги, ни чьи-либо влияния. Оно подсказано сознанием Царского долга перед Родиной и перед измученною Армией. Я тоже нахожу принятие Государем командования весьма рискованным шагом, могущим иметь тяжелые последствия, но Он, отлично понимая этот риск, тем не менее не хочет отказаться от Своей мысли о Царском долге. Остается склониться перед волей нашего Царя и помочь Ему».

Родзянко же просто затрясся от возмущения и выпалил в лицо собеседнику: «Я начинаю верить тем, кто говорит, что у России нет правительства». А затем, как заметил Горемыкин, «с совершенно сумасшедшим видом бросился к выходу, даже не прощаясь. Он настолько впал в невменяемое состояние, что когда швей­цар подал ему забытую палку (трость), он закричал — к черту палку — и вскочил в экипаж».
«Общественность» не могла признать свое поражение. Обер-прокурор Синода А.Д. Самарин был уверен, что Москве «надо что-нибудь ответить о смене командования... Наш долг в критическую минуту откровенно сказать Царю, что при слагающейся обстановке мы не можем управлять страной, что мы безсильны служить по совести, что мы вредны нашей Родине».
После этого Горемыкин заметил: «Т.е. говоря просто, Вы хотите предъявить Царю ультиматум». Теперь и против Горемыкина встал кабинет Министров. Активнее всех его начал поносить М.В. Родзянко, который мно­го лет относился к нему с ровным почте­нием. Теперь же ситуация изменилась; глава правительства (Горемыкин) вмиг стал развали­ной, управляемым Распутиным. Вот в такой обстановке Николай II прибыл в Ставку и принял на свои плечи тяжкий груз командования Армией.

Вступив в Верховное командование 23 августа 1915 г., Царь отдал приказ, конец которого добавил собственноручно: "С твердой верой в милость Божию и с непоколебимой уверенностью в конечной победе будем исполнять наш Священный долг защиты Родины до конца и не посрамим Земли Русской".
В конечном итоге Государь Николай II оказался прав. Его решение принять ответственность за военное руководство и возглавить Армию явилось спасительным. Больше русская Армия уже не отступала.
Армия опять «побежала» лишь при Временном правительстве, когда Помазанник Божий уже томился под арестом.
Предсказания общественных кликуш не стоили ровным счетом ничего. Но «общественность», хоть и проиграла в 1915 году битву за «министерство общественного доверия», но не сдалась. Она ждала нового «выигрышного момента» для новых безумных сражений с властью. Эти "умники-министры" давно перестали учитывать реальность духовной стороны. Все они запамятовали, что для русского народа, Царь являлся помазанником Божием. "БОГ и ЦАРЬ" - вот что знал русский народ и соединял их вместе.

Между тем ситуация на фронтах потихоньку начала стабилизироваться. Уже вскоре после прибытия Царя в Могилев случилось событие, прозвучавшее «громом средь ясного неба» для «общественности», для всей «прогрессивной публики». Русская Армия в начале сентября одержала победу в Вильно-Молодечненской операции. Еще раньше под Тернополем немцы и австрийцы потерпели ощутимое поражение и вынуждены были отступать. Провалилась и операция по захвату германским фронтом Риги. Кайзер Вильгельм был в ярости и публично изрек: «Мы совершили прыжок в воздух, а русские одержали большую морскую победу». Только после этих сентябрьских боев мы получили возможность, не опасаясь дальнейшего наступления вражеских сил, готовиться к новой борьбе. Необъятная Россия стала стала повсюду формировать и обучать новые войска. На фабриках и заводах выделывались снаряды, пушки, пулеметы, ружья, патроны, военное и морское снаряжение. Все это явилось возможным только тогда, когда получилась твердая уверенность, что дальше в пределы России враг не пойдет. К весне 1917 г. были сформированы могучие Армии, готовые к наступлению. Вот первый пример распоряжения Государя как Верховного Главнокомандующего. Результаты этого мужественного указания и за ним полутрогодовой работы дали бы победу России, если бы не измена и предательство, погубившие всё на корню.

Рыцарский жест Императора почти в безнадежном положении в войне был встречен с энтузиазмом простыми воинами. Война им была выиграна, о чем единодушно свидетельствуют и наши враги, и наши союзники: "Весной 1917 года можно было принять только одно решение - оборону на всех фронтах", - пишет в своих мемуарах фельдмаршал и будущий президент Германии Гинденбург. "Мы накануне катастрофы", подтверждает это маршал Людендорф, начальник штаба германских Армий, в своих воспоминаниях об этих днях.

Этот неожиданный и потрясающий перелом в ходе военных действий, после перехода верховного командования в руки самого Государя, красочно рисуется в воспоминаниях ген. Лохвицкого (командовавшего во Франции русскими войсками) крылатой фразой:
"Чтобы нарвских побежденных обратить в полтавских победителей Петру Великому потребовалось 9 лет. Верховный Главнокомандующий Император Николай II сделал ту же работу в полтора года".
В 1916 г. русские Армии ответили врагу большим наступлением и нанесли противнику смертельный удар, от которого Австрия не смогла оправиться до конца войны.

Только потерявшие совесть и сознательно идущие на гнусную клевету и ложь люди могут плести такой вздор о слабости духа Николая Александровича, каким пестрели и пестрят страницы в мемуарах, политических статьях и всяческих дискуссиях по поводу и без всякого повода. Интриганы продолжали подтачивать корни, потому и противились, что боялись его победы - победы Императора - победы русского народа.
Произошел самоочевидный перелом в ходе войны: от поражений к победам. Ученые генералы так и не хотели признать заслуги Николая II, что победила ЕГО вера в русский народ, победил воскресший героизм русской Армии.

Вот как охарактеризовал генерал Алексеев Николая II, когда он стал Главнокомандующим: "С Государем гораздо спокойнее. Его Величество дает указания такие, соответствующие боевым и стратегическим задачам, что разрабатываешь эти директивы с полным убеждением в их целесообразности. Государь не волнуется, Он прекрасно знает фронт и обладает редкой памятью. С ним мы спелись. А когда уезжает Царь, не с кем и посоветоваться..."
Протопресвитер Георгий Шавельский вспоминал: «Сидя за столом, Государь запросто беседовал с ближайшими своими соседями. Делились воспоминаниями, наблюдениями; реже затрагивались научные вопросы. Когда касались истории, археологии и литературы, Государь обнаруживал очень солидные познания в этих областях... В тесном кругу, за столом, Государь был чрезвычайно милым и интересным собеседником, а Его непринужденность и простота могли очаровать кого угодно. С Ним можно было говорить решительно обо всем, говорить просто, не подбирая фраз, не считаясь с этикетом. Чем прямее, проще, сердечнее, бывало, подходишь к нему, тем проще и Он относился к тебе».
материалы из
1. А.Н. Боханов "Николай II". - М.: Вече, 2008. - 528 с.: ил.
2. http://www.apocalyptism.ru/documents.htm