СВЯТИТЕЛЬ ГРИГОРИЙ БОГОСЛОВ
На Святое Крещение
Кратко
побеседуем о крещении и о благотворном его действии на нас; предлагаемое
стоит внимания, и слово о таких предметах должно слушать не
поверхностно, но с усердием, потому что познать силу этого таинства есть
уже просвещение.
Писание показывает нам троякое рождение: рождение "плотское", рождение через "крещение" и рождение через "воскресение".
Первое из них есть дело ночи, рабское и страстное;
второе
есть дело дня, оно свободно, истребляет страсти, обрезает всякий
покров, лежащий на нас от рождения и возводит к горней жизни; третье
страшнее и короче первых; оно в одно мгновение соберет всю тварь, чтобы
предстала Творцу и дала отчет в здешнем порабощении и образе жизни,
плоти ли только она следовала, или совосторгалась с духом и чтила
благодать возрождения. Все эти рождения, как оказывается, Христос почтил
Собой: первое – первоначальным и жизненным вдохновением; второе –
воплощением и крещением, когда крестился Сам; третье – воскресением,
которого Сам стал "начатком", и как сделался «первородным между многими
братьями», так благоволил сделаться «первенцем из мертвых» (Рим.8:29;
Кол.1:18).
Но любомудрствовать о двух рождениях, именно о первом
и последнем, неприлично настоящему времени; полюбомудрствуем же о
рождении среднем и для нас ныне необходимом, от которого получил
наименование и день Светов.
Просвещение есть светлость душ,
изменение жизни, «обещание доброй совести», которая от Бога (1Пет.3:21).
Просвещение есть пособие в нашей немощи, отложение плоти, следование
Духу, общение со Словом, исправление создания, потопление греха,
причастие к свету, рассеяние тьмы. Просвещение есть колесница,
возносящая к Богу, сопутствование Христу, подкрепление веры,
совершенствование ума, ключ царствия небесного, перемена жизни, снятие
рабства, разрешение от уз, претворение состава.
Просвещение (нужно
ли перечислять многое?) есть лучший и величественнейший из даров Божиих.
Как есть именуемое Святая Святых и песни песней, поскольку последние
многообъемлющие и особенно важны, так и оно светлее всякого иного,
возможного для нас, просвещения.
Но этот дар, как и Податель его
Христос, называется многими и различными именами; и это происходит или
оттого, что он очень приятен для нас (обыкновенно же питающий к
чему-либо сильную любовь с удовольствием слышит и имена любимого), или
оттого, что многообразие заключающихся в нем благодеяний произвело у нас
и наименования. Мы именуем его даром, благодатью, крещением,
помазанием, просвещением, одеждой нетления, банею обновления, печатию,
всем, что для нас досточестно. Именуем даром, как подаваемое тем,
которые ничего не привносят от себя; благодатью, как подаваемое тем,
которые еще и должны; крещением, потому что в воде погребается грех;
помазанием, как нечто священническое и царское, потому что помазывались
цари и священники; просвещением, как светлость; одеждой, как покровы
стыда; банею, как омовение; печатию, как сохранение и знамение
господства. Об этом даре сорадуются небеса; его славословят Ангелы, по
сродству светлости; он есть образ Небесного блаженства; его желаем и мы
воспеть, но не можем, сколь должно.
Бог есть Свет высочайший,
неприступный, невысказанный, ни умом непостигаемый, ни словом
неизрекаемый, "просвещающий" всякую разумную природу, то же в духовном
мире, что солнце в чувственном, по мере нашего очищения представляемый,
по мере представления возбуждающий к Себе любовь, и по мере любви вновь
умопредставляемый, только Сам для Себя созерцаемый и достижимый, а на
существующее вне Его мало изливающийся. Говорю же о свете, созерцаемом
во Отце, и Сыне, и Святом Духе, Которых богатство в естественности и в
едином исторжении светлости.
Второй свет есть Ангел – светлый
дух, или причастие первого Света, он находит свое просвещение в
стремлении к первому Свету и в служении Ему; и не знаю, по чину ли
своего стояния получает просвещение или по мере просвещения приемлет
свой чин.
Третий свет есть человек, что известно и язычникам; ибо
светом (φως) называют человека, как они по силе внутреннего нашего
слова, так и из нас самих те, которые наиболее уподобляются Богу и
приближаются к Нему.
Светом была данная первородному и
первоначальная заповедь, потому что «заповедь есть светильник и свет»
(Притч.6:23), и «как свет повеления Твоя на земле» (Ис.26:9), хотя
завистливая тьма, вторгшись, произвела грех. Свет также
преобразовательный и соразмеренный с силами приемлющих есть написанный
Закон, прикрывающий истину и тайну великого Света, почему и лицо
Моисеево Им прославляется.
Свет был и явившееся Моисею во огне,
когда видение это опаляло, но не сжигало купину, чтобы и естество
показать, и силу явить. Свет – и путеводившее Израиля в столпе огненном и
делавшее приятную пустыню. Свет – восхитившее Илию на огненной
колеснице и не опалившее похищаемого. Свет – облиставшее пастырей, когда
довременный Свет соединился с временным. Свет – и та красота звезды,
предшествовавшей в Вифлеем, чтобы и волхвам указать путь и сопутствовать
Свету, который превыше нас и соединился с нами. Свет – явленное
ученикам на горе Божество, впрочем нестерпимое для слабого зрения. Свет –
ослепившее блеском Павла видение и поражением очей исцелившее тьму
душевную. Свет – и тамошняя светлость для очистившихся здесь, когда
«воссияют праведники как солнце» (Мф.13:43), и станет Бог посреди них,
богов и царей, распределяя и разделяя достоинство тамошнего блаженства.
Кроме этого, свет, в собственном смысле, есть просвещение Крещения, о
котором у нас ныне слово и в котором заключается великое и чудное
таинство нашего спасения.
Эта благодать и сила Крещения не
потопляет мир, как издревле, но очищает грех в каждом человеке и
совершенно смывает всякую нечистоту и скверну, привнесенную
повреждением. Поскольку же мы состоим из двух естеств, то есть из души и
тела, из естества видимого и невидимого, то и очищение двоякое, именно:
водой и Духом; и одно приемлется видимо и телесно, а другое, в то же
время, совершается нетелесно и невидимо; одно есть образное, а другое
истинное и очищающее самые глубины; а это, вспомоществуя первому
рождению, из ветхих делает нас новыми, из плотских, каковы мы ныне,
богоподобными, разваривая без огня и воссозидая без разрушения. Ибо,
кратко сказать, под силой Крещения понимать должно завет с Богом о
вступлении в другую жизнь и о соблюдении большей чистоты.
И
конечно, каждый из нас всего более должен страшиться и «больше всего
хранимого хранить» (Притч.4:23) свою душу, чтобы не оказаться нам
солгавшими этому исповеданию. Ибо, если Бог, принятый в посредники при
договорах человеческих, утверждает их, то сколь опасно сделаться
нарушителем заветов, которые заключены нами с Самим Богом, и быть
виновными перед истиной не только в других грехах, но и в самой лжи?
Притом,
нет другого ни возрождения, ни воссоздания, ни восстановления в древнее
состояние. Хотя, сколько можно, домогаемся его со многими воздыханиями и
слезами, и хотя через это закрываются с трудом раны, по крайней мере по
моему определению и уставу (точно верим, что закрываются, даже желали
бы, чтобы изгладились и следы ран; потому что сам я имею нужду в
милосердии); впрочем, лучше не иметь нужды во втором очищении, но
устоять в первом, которое, как знаю, для всех общее, и не трудно, и
равно открыто рабам и господам, бедным и богатым, низким и высоким,
благородным и неблагородным, должникам и недолжным, как вдыхание воздуха
и разлитие света, преемство времен года, рассматривание мироздания –
это великое и общее для всех нас наслаждение, а также и равные уделы
веры.
Оставить комментарий