ВЕРНЫЕ ПРИСЯГЕ "Тернистый путь"

Наступал злосчастный 1917 год. Мы были готовы к последней схватке. Сзади нас на позиции стояло столько артиллерии, что мы были уверены в нашей победе над противником, который был истощен физически. Боеприпасов было, хоть отбавляй, и на патронных и снарядных ящиках красовалась надпись: "Бей, не жалей!". У офицерского состава была полная уверенность в победе и в том, что 1917 год будет последним годом войны. Но... вместо победы получилась трагедия, принесшая нашей Родине ужасающие испытания.

Началась февральская революция 1917 года. Все наши мечты о победе разлетелись в пух и прах, и когда-то грозная, непобедимая Русская Императорская Армия, под влиянием губительной пропаганды господ социалистов в лице Керенского и его компании с одной стороны, и большевиков с их лозунгами: "Кончай войну", "Солдаты, бросайте винтовки и идите домой", "Грабь награбленное" и т.п. - с другой стороны, превращалась в опасную "орду убийц и насильников".

Сначала прошел слух о Царском отречении в штабе. Вернулся я в свою землянку в подавленном состоянии и тотчас же вызвал к себе командира 1-й роты штабс-капитана Абухевича и 3-й роты штабс-капитана Морозова - моих лучших боевых друзой. Ожидая прихода друзей, я с горечью налил себе коньяку. Пришедших друзей я так же угостил этим "лекарством" и рассказал им подробно о происшедшем. Решили держать это известие в тайне. Они были так же поражены, как и я.

Ждать пришлось недолго, и мы получили официальную сводку об отречении Государя Императора и что вся власть перешла в руки Временного Правительства, во главе которого встал товарищ Керенский. Что такое? Кто такой Керенский? О Господи! Что же будет с нашим любимым Государем? Мы были уверены, что произошло чудовищное предательство и... неужели мы не пойдем Его спасать? Ведь мы клялись умереть за него перед Распятием Иисуса Христа и Евангелием.

События развивались быстро, началось то, чего мы себе даже не могли представить. Началось неисполнение приказов, появились какие-то Комиссары, которых мы прозвали "уговорщики", началось разложение Армии с убийством своих же офицеров. Керенский кричал, орал, уговаривал солдат идти в бой против немцев и тем защищать Революцию и Свободу, но никаких наступлений не было, а началось позорное бегство солдат, не подчинявшихся никаким приказам.

Наконец, приказ № 1 окончательно разложил Армию. Наш полк еще не принял присяги, так как был все время в походах - нас перебрасывали с одного участка на другой. В моем сердце возрастало негодование ко всему происходившему.
Шел май месяц. Наша дивизия отошла в Корпусной резерв, и там я убедился окончательно, что все пропало и что это уже не Армия, а стотысячная "БАНДА" грабителей, убийц, насильников и т.д. Нас трое - я, штабс-капитан Абухевич и штабс-капитан Морозов решили оставить полк.
Позорная выходка "холуя" генерал-лейтенанта Огородникова - командира Корпуса - окончательно утвердила наше решение. Он пал так низко, что с трибуны объявил, как он ненавидел Царское Правительство и т.д. и что его красные отвороты - это красный флаг который он носит на груди, как знак солидарности. Конечно, вся солдатская масса кричала "правильно". Рядом со мной стоял фельдфебель - седые усы, седые волосы и четыре Георгиевских креста солдатской чести. Он сплюнул на землю и громко сказал:

- Что же этот генерал городит? Он, брат, смахивает на нашего кашевара, не генерал он, а сволочь! - еще раз плюнул и пошел прочь.

Все офицеры полка стояли в одной группе. Полковой оркестр грянул "Ах вы сени мои сени!". Солдатская масса бросилась вприсядку. Мы, офицеры, были парализованы дерзостью и хамством генерала, но этого для него было недостаточно. Он громким голосом заорал:
- Что же вы, господа офицеры, не танцуете, не участвуете в революционном торжестве? Может, не желаете, а может быть, брезгуете вашим солдатом?!

Момент был очень жуткий, и если бы не оркестр, игравший очень громко и заглушивший слова генерала так, что солдатская масса увлеченная пляской, не расслышала их, то толпа растерзала бы нас.

Мы тайно готовились оставить все и уйти из Армии, но в глубине души мы верили, что мы еще будем нужны России и что придется еще столкнуться с этой мразью. О, как бы мне хотелось пустить пулю из моего нагана в эту жирную морду генерала, откормившего себя на лучшей пище Императорской Армии. Полк готовился к присяге, кроме нас троих.

В то время командовал полком гвардии полковник Иванов, с одной рукой и обожженным лицом. Мы его хорошо не знали, так как он только что принял полк. Все же мы обратились к нему и сказали, что категорически отказываемся от присяги какой-то рвани. Мы присягали нашему Государю Императору и изменить этой присяге не можем, наши убеждения не позволяют этого, "и поэтому хотим получить от вас, г-н полковник, разрешение и благословение на оставление полка". У полковника появились слезы, он крепко обнял каждого из нас, пожал руки и сказал:

- Господь храни вас! Идите к адъютанту, он даст вам нужные документы.

"Душечка" тотчас же сам отпечатал нам командировочные удостоверения в Москву по "казенным делам". Расцеловав нас, он сказал нам, что другого решения он и не ожидал от нас. С Богом! И мы все трое отправились в мою землянку, чтобы с наступлением темноты уехать. Штабс-капитан Абухевич имел верного ему вестового, который и должен был исполнить роль кучера и отвезти нас на патронной повозке в г.Луцк.

К сожалению, человек предполагает, а Бог располагает. Юзик (Абухевич) постоянно поражал нас всевозможными сюрпризами. Так было и тут. Он извлек откуда-то бутылку коньяку и, разлив его по рюмкам, предложил тост за Государя Императора. Мы встали и стоя, молча осушили рюмки. Вторую выпили за нашу дружбу. Затем, сняв кители, мы стали обсуждать план побега из этого ада, но... вдруг без стука в землянку ворвался полковой Комиссар, отъявленный большевик. Личность противная, морда бандита, с отвисшим брюхом, маленькими злобными глазами.

Штабс-капитан Морозов, вскочив со своего места, строгим голосом спросил комиссара:

- Что это означает, что вы ворвались в помещение командира батальона без разрешения? Вы Комиссар или чорт знает, кто вы, но врываться, как это сделали вы, вы не имеете права. Вы совершенно забыли, что мы офицеры полка.

- Ага! - ехидным голосом заорал Комиссар. - Вы, господа офицеры, арестованы. Мы все знаем... и нас не проведешь: не желаете принять присягу Временному Правительству? Так, так, значит, вы все контр—революционеры и предаетесь военно-революционному суду.

Тогда я спросил его:

- Что это за чушь вы несете, что это такое?

- А вот что, господин капитан. Наш верный революционный товарищ подслушал ваш разговор с командиром полка и адъютантом, и мы знаем, что вы намереваетесь ночью сбежать из полка. Не удалось вам! Сдавайте оружие и не подумайте сопротивляться, вы окружены!

Мы молча передали наши наганы, вышли из землянки и тотчас были окружены вооруженным конвоем. Нас отвели на временную полковую гауптвахту. Гауптвахта представляла из себя довольно большое помещение с нарами. Закрыв дверь и поставив около нее часового, они удалились, пуская по нашему адресу ужасную матерщину. Только теперь мы опомнились и поняли, что произошло с нами. Ожидать помощи от командира полка или от "Душечки" мы не могли, так как благодаря нам они попали в очень неприятное положение, которое может стоить им жизни. Всю ночь мы не могли сомкнуть глаз и все ломали головы, как бы нам вывернуться из этого дурацкого положения, но... пришли к одному заключению: только Господь наш сможет помочь нам.

Ф.Ф. Мейбом (Из воспоминаний и записок Царского и Белого офицера, прошедшего Тернистый Путь с Германской войны 1914 г. до сентября 1917 г. и с Белой Армией с 1918 до 1922 г. - от берегов Волги до Владивостока, в рядах Армии генерала Каппеля).

------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------

Сыны "красной России" (предатели России Христа) до сих пор сеют слухи, дескать Белогвардейцы (врангелевцы, дроздовцы, каппелевцы, семеновцы, дутовцы, деникинцы итд) все были февралистами и нарушителями присяги. И ведь как врут, шельмы! Взахлёб.