Приемы и некоторые особенности расколоучителей и отступников 17 века
Прот. Василий Верюжский
Таким образом, самая местность северного края располагала к упрочению здесь Раскола.
Но для этого было много и других благоприятствующих условий.
В жизни приморского населения имел громадное значение Соловецкий монастырь. Под его непосредственным влиянием происходило обращение в христианство инородцев населявших берега Белого моря, и их обрусение. Вся эта местность была отдана монастырю в вотчинное владение. На его счет здесь строились и содержались церкви; постриженики Соловецкого монастыря исполняли иногда обязанность и священников в образовывавшихся приходах. Управление монастырскими вотчинами находилось в руках монахов же, посылавшихся сюда в качестве прикащиков и посельских старцев. Весь строй жизни вотчинных монастырских крестьян складывался по монастырскому образцу. Словом, приморское население было всецело воспитано под влиянием Соловецкого монастыря. Отсюда понятно, каким образом должно было подействовать на него «стояние» соловецких иноков за старую веру и последовавшая затем осада Соловецкого монастыря. Немудрено, что все симпатии многих окрестных жителей оказались на стороне монахов и засевших с ними людей, а не правительства, тем более, что сами соловецкие мятежники в значительной части происходили из того же Поморья... В продолжение самой соловецкой осады окрестные жители, как кажется, не прекращали сношений с осажденными, доставляли им провиант, а иногда даже и письмами поддерживали в них бодрость. Тем более, конечно, сочувствовали мятежникам жившие в монастырских вотчинах старцы, у которых, по выражению современных памятников, был «один дух с соловецкими мятежниками».
Настроение у поморских жителей было одно с возставшими за «древнее благочестие» соловецкими иноками. «Страдания» последних «за веру» еще более увеличивали в глазах их авторитет Соловецкого монастыря и сообщали им еще большую привязанность к старинным обрядам.
Вследствие осады и взятия монастыря, соловецкие иноки разсеялись по всему Поморью и своею проповедью еще более поддерживали в жителях это настроение. Соловецкие выходцы и были именно первыми расколоучителями в Поморье и основателями разных скитов. Из них более замечательны: Игнатий, Геннадий, Пимен, Корнилий и др.
Раскол, распространявшийся в пределах северной холмогорской Епархии, принадлежал исключительно к безпоповщине. Это объясняется особыми условиями жизни Северного Края. Церквей здесь было очень мало, приходы раскидывались на громадное пространство, пути сообщения были крайне неудобны.
Встречи прихожан со священником случались редко, а потому и влияние последнего на народ было очень слабым. Жители Поморья и до появления Раскола привыкли жить без священников. Церковь им заменяла местная деревянная часовня, где они сами отправляли для себя богослужение. Умирать без исповеди и причастия для них было явлением довольно обыкновенным, а таинство крещения они имели возможность совершить и сами. Когда появился Раскол, и местные жители сделались его приверженцами, то для них не составляло большого перехода остаться совсем без священников, которых теперь найти было уже очень трудно...
Находясь в постоянной опасности, бродившие раскольники вооружались в целях самозащиты чем могли – рогатинами, ножами, топорами, пищалями.
Везде, где было возможно, они старались пропагандировать свои взгляды – грубо поносили Церковь, Царя, Патриарха, весь Освященный Собор, хулили "святые тайны", «яже и писанию предати невозможно», «и тою своею адской прелестию и неправым учением многих крестьян от правого пути отвращали и в ров погибельный низвергали».
Для пропаганды своих воззрений раскольники пользовались всеми возможными средствами. Где нельзя было действовать прямо, там употребляли хитрость. Об этом свидетельствует, между проч., один факт от 1692 года. В этом году в пределах Важского уезда появилась какая то (очевидно, сибирская) язва, от которой умирали скот и люди. Около того же времени в лесах Важского уезда неизвестно откуда появились раскольники, скрывавшиеся от преследований Правительства и для большей безопасности выдававшие себя местным жителям за цыган. Они указывали на себя, как на виновников происхождения язвы и открыто выступали с хулой на православную церковь. Очевидно, это было ничто иное, как хитрая уловка, посредством которой раскольники хотели представить в глазах местного населения случившееся мором несчастье в смысле НАКАЗАНИЯ БОЖИЯ за отступление от «древнего благочестия».
Лиц, не желавших слушать учения раскольников, последние старались запугать разными угрозами – убийством, поджогами. Иногда эти угрозы они и приводили в исполнение. Наприм., в Золотицкой волости раскольники совсем уже хотели убить священника, «улуча его на пашне», и только крестьяне, сбежавшиеся на крик последнего, избавили его от грозившей ему участи. Однако, раскольники отомстили непокорному священнику тем, что «по многие годы у него священника... хлеб в копнах и сено в зародах сожгли» и «впредь похвалялись на него огнем и убийством», равно как «похвалялись и на других православных христиан» Золотицкой волости...
Впервые о раскольничьих смутах на Ваге тамошнего архиерея Афанасия уведомил его сын боярский, возвращавшийся в июне 1692 года из Москвы в Холмогоры. Вскоре заявление об этом поступило и от ключаря холмогорского собора (свящ. Афанасия). Последний получил сообщение от Емецких жителей такого рода: «от пастухов де слышно, что ныне в лесах объявились мужики и жонки и девки, и ходят с оружием и собаками великими, и хулят нашу православную христианскую веру, и святую соборную Церковь гаждают, и от таких де бродящих мужиков и жонок и девок за страхом на лес, кому понабится, ходить невозможно».
Следствием указанных донесений было то, что Афанасий немедленно же после этого, именно – 30 июня отправил на Вагу своего домового сына боярского (Ивана Конченова) вместе с двумя стрельцами «для сыску бродящих» раскольников. Важскому воеводе отправлено было письмо, в котором приказывалось давать посланному приставов и понятых, сколько понадобится. Самому же сыну боярскому было «показано» «сыскивать» раскольников «всякими сыски»; места, где они будут найдены, приказывалось обыскивать, не найдется ли там еретических трав, коренья, волшебных книжек, тетрадок и писем; лесные жилища раскольников указывалось сжигать. Самих раскольников велено было допрашить если артачатся, при посредстве битья плетьми, – откуда попали в Важский уезд «и от их ли еретичества смертоносная язва объявилась».
Найденных раскольников сын боярский должен был представить на Холмогоры и «объявить в архиерейском судном приказ».
Афанасий принял должные меры и к предохранению православной паствы Важского уезда от соблазна со стороны появившихся там раскольников. Вскоре после отправки сына боярского была послана память важскому (шенкурскому) протопопу и ключарю. «Ведомо учинилось, писал в ней Афанасий, что в Важеском уезде и других волостех объявились в лесах богомерзкие еретики, и ходят со многим ружьем, и называются цыганами, а знатно, что под видом цыганов то церковные раскольники, и хулят нашу христианскую св. соборную Церковь, всяко злословят, гаждают к своей им погибели, и сказывают, чтобы Богу не молились и не молебствовали». Преосвященный указывает протопопу сделать распоряжение десятским и не десятским священникам, чтобы они учили своих прихожан не слушаться раскольников, «потому что учение их душепагубное и развратное». При этом опять было подтверждено, «чтобы десятой» и не десятские священники, в которых волостях те богопротивники объявились, преосвященного архиепископа возвещали чрез письма неотложно, без всякой мешкоты».
Приказание преосвященного о розыске раскольников было приведено в исполнение. Но последние, очевидно, успели во время скрыться. Ни в Емецком уезде, ни в Верховажье, несмотря на то, что воевода разсылал для розыска приставов и понятых из крестьян, раскольников не было найдено.
В приходских церквах своей епархии Афанасий старался отбирать все, что так или иначе напоминало о расколе: старые богослужебные книги – печатные и рукописные, печати для просфор с осьмиконечными крестами. Он на церквах не допускал даже ставить осьмиконечных крестов и приказывал заменять их четвероконечными. В благословенных грамотах, дававшихся им на поправку и постройку церквей, часто повторяется такого рода требование.
«А кресты на тех церквах буде построены осмоконечные и их роскласть в простые древа и в то место построить кресты новые четверконечные, подобием таковы, каков крест на Москве на соборной Благовещенской церкви».
----------------------------------------
Верюжский В.М. К истории раскола на Севере. Противораскольническая деятельность (1692 – 1702) // Христианское чтение. 1900.
Оставить комментарий