ОБ ОТРЕШЕНИИ ОТ ВЛАСТИ МИТР. МАКАРИЯ КЛЯТВОИЗМЕННЫМИ ФЕВРАЛИСТАМИ, МЕЧТАЮЩИМИ РАЗВЕРНУТЬСЯ БЕЗ ЦАРЯ

Безбожные действия фарисеев (папистов) и либералов в отношении к Церкви сохранившей верность Помазаннику Божию Царю

Застой и кладбищенская тишина царили в русской церкви в дореволюционные времена. Февраль пробудил от векового сна русскую церковь – и после первых месяцев растерянности она переживает совершенно новые, никогда раньше не виданные радостные события.

По всей Руси веет крылатая весть: скоро будет Собор, который исцелит язвы церкви, даст ей новое каноническое устройство, откроет новые перспективы для ее деятельности. Летом 1917 года происходят выборы епископов – явление невиданное на Руси. В июне 1917 года такие выборы увидела древняя Москва.

Как уже было сказано выше, в первые же дни революции был уволен на покой митрополит Московский Макарий (человек праведной жизни, но крайний консерватор). Решено было (масонами и старообрядцами - прим.) назначить ему преемника демократическим путем, всенародным тайным голосованием. 19 июня собрался в Кремле Епархиальный съезд, члены которого были избраны на приходских собраниях. 20 июня на кремлевской площади, перед соборами, была поставлена урна, в которую члены Епархиального съезда опускали избирательные бюллетени. После окончания голосования урна была внесена в алтарь Успенского собора, и (после проверки бюллетеней) архиепископ Ярославский Агафангел вышел на амвон, чтобы объявить имя нового первосвятителя Церкви Московской. Несколько тысяч человек, затаив дыхание, напрягли слух, ожидая с нетерпением, кто будет избран. Это нетерпение было понятно, если учесть, что впервые за 1000 лет истории русской церкви одним из главных кандидатов в митрополиты был выдвинут мирянин, светский человек А. Д. Самарин.

(Анатолий Левитин, Вадим Шавров. Очерки по истории русской церковной смуты)

Александр Дмитриевич Самарин – представитель славянофильской династии – пользовался огромной популярностью среди московской интеллигенции. Будучи очень религиозным человеком консервативного склада, А. Д. Самарин с юных лет выступал в качестве церковного публициста. Репутация строго православного деятеля обеспечивает ему влиятельное положение в московском земстве и назначение в 1913 году на пост обер-прокурора Святейшего Правительствующего Синода.

Ореолу борца против "распутинщины" — на волне революционных настроений царящих в обществе, был обязан А. Д. Самарин столь необычным выдвижением своей кандидатуры на Московскую митрополичью кафедру. Он получил очень большое количество голосов: из 800 членов съезда за Самарина голосовало 303 человека, за архиеп. Виленского и Литовского Тихона – 481 человек, остальные 16 голосов распределялись между двумя другими кандидатами.

Через некоторое время подобным же якобы народным волеизъявлением был избран "митрополитом" Петроградским викарный епископ Вениамин, пользовавшийся популярностью за свое "благочестие и общедоступность". Митрополичьи выборы произвели огромное впечатление на "освободившийся от цепей Самодержавия и порядка" народ.
(См.: Московский церковный голос, 1917, 5 июля, № 17–18, ст. “Избрание первосвятителя церкви московской”.)

28 августа 1917 года, в праздник Успения Пресвятой Богородицы, был открыт I Всероссийский Поместный Собор.
----------------------------------------------

Из обращения митрополита Московского и Коломенского Макария (Парвицкого-Невского) «Собору иерархов Всероссийской Церкви»

27 сентября 1917 г.

Настоящий Поместный Собор Всероссийской Церкви в Уставе своем заявил /п. 1/, что он в устроении Русской церковной жизни будет руководствоваться правилами Святых Апостол, Святых Соборов Вселенских и Поместных, и Святых Отец.

При сопоставлении этих Правил с действительной жизнью Русской Церкви нельзя не заметить некоторых уклонений последней от тех правил, в хранении которых иерархи дают к л я т в е н н о е обещание.

Решаюсь указать некоторые церковные законоположения и бывшие в недавнее время уклонения от них. Так, властию или настоянием чиновника В. Львова, уполномоченного от Временного Правительства, несколько Иерархов были лишены занимаемых ими еписк. Кафедр, и на место их выбраны и поставлены другие. Таковым своевольным действием мирского чиновника нарушены следующие Канонические правила. [...].

На основании этих Правил справедливо и у нас в России признать неканоничными бывшие в последнее время избрания новых Иерархов на место удаленных, или, как выражается чиновник, «разогнанных» им без суда и следствия. На том же основании можно сказать и об избрании нового Иерарха на Московскую кафедру (а это Тихон Белавин - прим.). Но говоря об этом последнем, я отнюдь не желаю касаться личности новоизбранного... Буду говорить только о неканоничности такого избрания. Лично, со своей участью я волей-неволей готов примириться. Но не могу не говорить о неканоничности удалений и выборов Иерархов, совершившихся в последнее время. Пример же московского избрания мне более известен и близок.

Неканоничность избрания нового Иерарха на Московскую кафедру выразилась в следующих актах.

Избрание на Кафедру московского Митрополита производилось мирянами и членами клира, выбранными от приходов и от благочинии, при недопущении к тому Епископов, находящихся в городе. Таковыми выборами нарушено 13-е правило Лаодикийского Собора, которое гласит, по толкованию Аристина: «Не избран [во епископа], кто избирается мирскими людьми. Епископы поставляются по избранию Митрополитов и Епископов».

К избранию Иерарха на Московскую митрополичью кафедру не были допущены Епископы. Избрание производили только представители от приходов и благочинии. Епископы допущены были только тогда, когда избранному воля собравшегося съезда о совершившемся избрании имела быть объявлена в храме. Епископ явился здесь только свидетелем совершившегося акта, чтобы придать ему значение почему-то понадобившейся санкции. Но ни при избрании, ни при объявлении о сем не было совершено Собора с Митрополитом во главе, как требует того 16 правило [Поместного] Антиохийского собора (сравни «Новая скрижаль Вениамина», гл. VI, п. I, с. 314-317).

Избрание на Московскую Кафедру совершено тогда, когда ее нельзя было считать свободною, ибо прежний митрополит хотя и дал «рукописание отречения», но сделал это «не по собственному произволению, а по нужде, по страху и по угрозам жизни от некоторых» и, кроме того, с Церковными Постановлениями не сообразно, яко некие священнодействители представляют рукописание отречения: ибо аще достойны служити, да пребывают в сем, аще же недостойны, да удаляются от служения не отречением, но паче осуждением по делам, противу коих может кто-либо вознести великий вопль, яко происходящих вне всякого порядка».

Следовательно, мое «рукописание об отречении» не следовало принимать, а принявши, убеждать не о том, чтобы я оставил свою паству, а напротив, чтобы не оставлял ее. Не следовало и объявлять кафедру свободной, тем более не назначать заместителя с такой поспешностью, как это сделано. В свое время чрез первенствующего члена [Святейшего Синода] преосвященного митр. Владимира [Богоявленского] я просил Святейший Синод, чтобы на кафедру Московского митрополита, для управления епархиальными делами, был назначен иерарх в сане епископа или Архиепископа, а титул Митрополита Московского оставлен был за мной, как было это при некоторых прежних иерархах.

Во всяком случае следовало бы решить дело по Каноническим Правилам. Но сего не было сделано. А потому Московская кафедра не могла считаться свободной (вдовой). Только по настоянию мирского начальника (масона В. Львова - прим.), сделавшего противу меня великий вопль оскорбления моего сана и случайно возбудившего часть московского клира и небольшую уличную толпу, наскоро, в один вечер собранную 8 марта, против своего архипастыря, Московский Первоиерарх был, безпримерным образом, лишен своей паствы, и на его место, вопреки Канонам, был назначен новый иерарх, который потом был и провозглашен Митрополитом"; и это назначение, не каноничное, было утверждено подписью представителя Временного Правительства (масонско - старообрядческого - при.).

Сказанное сейчас относилось бы и к Иерарху, возведенному на Московскую Митрополичью кафедру и в том случае, если бы он был «праздный», т[о] е[сть] не имеющий своей кафедры. Но избранный Иерарх (архиеп. Тихон Белавин) не был и «праздным», потому что имел свою кафедру. Следовательно, он, непраздный, возведен на непраздную кафедру. Праздный же архиерей, по смыслу канонов, есть тот, который не может идти в ту Церковь, в которую назначен, потому что она занята безбожными язычниками или еретиками (правило 16[-е] Антиох[ийского] соб[ора].
Этим нарушено 21[-е] правило Антиохийского собора: «Епископ от единого предела да не преходит в другий, ни по самовольному вторжению, ни по насилию от народа, ни по принуждению от епископов, но да пребывает в Церкви, юже приял от Бога в жребий себе в начале».

Из сказанного видно, что избрание на Московскую кафедру нового Митрополита не согласно с Канонами, ибо он
1) сам не был «праздный», имея свою кафедру; избран был также на непраздное место;
2) избрание его совершено, главным образом, по настоянию мирского чиновника;
3) избран мирскими людьми и клиром, при устранении от избрания епископов, бывших в городе;
4) утвержден в сане и должности Московского Митрополита мирскими (нечестиво революционными - прим.) властями.

Итак, на основании канонических правил, удаленные без суда и следствия епископы должны быть возвращены на свои места. А избранные на их места, под давлением мирских чиновников, должны быть переизбраны, и утвержденные мирской властью - снова [должны] быть утверждены Собором Епископов, и при том должно быть объявлено от имени Собора, что избрания епископов сборищем народа и под влиянием мирских начальников напредь не должно происходить: избранные так - не избраны, утвержденные светской властью - не утверждены, если не будет избрания и утверждения Собором Епископов.

[Подпись

 Макарий Митрополит, бывший Московский. [Дата]14. ГАРФ. Ф. 3431. On. 1.Д. 196. Л. 175-177, 179-181. Машинопись.

Два экземпляра подлинника.

св. Синод трусливо человекоугодливо с подачи новой революционной власти, постановлением от 20 марта 1917 года решил уволить "за преклонностью лет" на покой митрополита Макария Московского.

Этому решению предшествовали грубые действия обер-прокурора Св. Синода В. Н. Львова.
Владыка Макарий сам лично рассказал о тех мерах воздействия, которые были применены к нему, чтобы получить от него прошение об уходе на покой: «Такое давление совершалось дважды. В первый раз оно выразилось в том, что обер-прокурор, прибыв на митрополичье подворье в Петрограде с вооруженной стражей, вечером вошел в комнаты Митрополита и, подозвав меня к себе жестом руки, выкрикивал по адресу моему: «Распутинец! Распутинец!». Потом, пригрозив Петропавловской крепостью, потребовал, чтобы я тотчас садился писать прошение в Св. Синод об увольнении меня на покой. Требование мною молчаливо было исполнено.

Предшествовали увольнению митр. Макария также собрания части московского священства и мирян, стремившихся вести церковную жизнь «на новых началах». Для них Владыка Макарий был «старомонархический» архиерей. Его изгнали за верность царскому престолу и клятве...

Церковные Каноны определяют, что если епископ не будет принят (народом) не по своей воле, но по злобе народа, то он да пребывает епископ, клир же града того ДА БУДЕТ ОТЛУЧЕН ЗА ТО, что такого непокорного народа не учили ...

(Апост. Прав. 36; Двукр. Соб. Пр. 13; Всел. Собр. Пр. 18).

Утверждение, что митр. Макарий якобы был «ставленником Распутина», казавшееся весьма сильным в глазах некоторых недоброжелателей, в действительности было ложью. Искренний, честный, прямой Владыка свидетельствовал: «С Распутиным я не имел никакого знакомства до назначения меня на Московскую кафедру, ни личного, ни письменного, ни через каких-либо посредников. Только по назначению моему на Московскую кафедру я получил в числе других коротенькую поздравительную телеграмму, подписанную неизвестным мне Григорием Новых. По прибытию в Москву, подобно другим посетителям, пришел ко мне и Распутин. Это было мое краткое — первое и последнее свидание с ним».

О грубой незаконности смещения митр. Макария с Московской кафедры пишет еписк. Арсений: «И вот, как всегда случается при гонении на святых людей, выставлены были лжесвидетельства против законного представителя Московской церкви: будто он по старости лет не в состоянии уже управлять епархией…

Людей верующих это событие не могло не волновать и будоражить. По церковно-каноническим правилам насильственное лишение епископа своей кафедры является недействительным, хотя бы оно произошло «при рукописании» изгоняемого. И это понятно: всякая бумага имеет формальное значение, написанное под угрозой не имеет никакой цены» ...

Митрополит был предан своими собратьями и оставлен. Ему пришлось (он был сослан в непроходимые дебри) несколько лет писать и бороться за попранный Иерархами и масонами Митрополичий сан - чем наносился вред и оскорбление всей Христовой Церкви и большой нравственный урон в глазах многих. Пришлось престарелому старцу и холодать и голодать и выносить на старости лет невероятные трудности. Только в 1920 году о нем наконец вспомнили Высокопреосвященные белые клобуки. Священный тихоновский синод высоко милостиво вынес определение о пожизненном ношении титула, состоящему на покое митр. Макарию — «митрополитом Алтайским», о чём патриарх Тихон известил его личным письмом... и почтил даже визитом. Что никаким образом не сказалось на его жизни.