Фарисейство Свят. Синода ПРЦ

(Почётного члена московской духовной академии профессора-богослова М. А. Новоселова, будущего епископа-священномученика)

По поводу послания св. Синода

Ноябрь, 1913 г.

В текущем году произошли известные афонские события, исполнившие горечью и смущением многие сердца. Однако эти события бледнеют в сравнении с значением того шага, который был сделан по этому поводу высшей церковной властью – Константинопольским патриархом и российским Св. Синодом. 

Именно: Патриарх и Св. Синод приписали себе компетенцию давать окончательные и для всей Церкви безусловно обязательные решения новых догматических вопросов, – другими словами, заявили притязание на догматическую непогрешимость.

Со стороны Синода это выразилось в послании инокам по поводу вопроса о почитании имени Божия; здесь относительно этого «нового догмата», точнее – вопроса, по которому доселе не было ещё церковно-догматического определения, выносится готовое решение, и это последнее затем приравнивается «голосу Матери-Церкви, которая одна на земле есть столп и утверждение истины», «невеста Христова».

До сих пор считалось незыблемой основой Православия и главным его отличием от католичества то, что хранение церковной истины в нём вверено не одной высшей иерархии, а всему телу Церкви. Лишь в свете этого учения и можно понять историю раскрытия догматов Церкви, в жизни коей бывали случаи, когда высшая иерархия, с патриархами во главе, оказывалась уклонившеюся в ересь, а носителями истины являлись самые скромные члены Церкви, как, например, диакон Афанасий в век арианских споров.

Это учение получило торжественное выражение в известном «Послании восточных патриархов» 1848 года, коим столь удачно пользуются в полемике с папизмом А.С. Хомяков и его единомышленники (Ю.Ф. Самарин и др.).

И действительно, если отвергнуть эту основу церковного самосознания в Православии, чем же существенно будет оно отличаться от католичества, утверждающегося на догмате папской непогрешимости? Разве только тем, что там это начало провозглашено открыто и проводится последовательно, у нас же осуществляется применительно к случаю и без принципиального оправдания.

Как бы то ни было, несомненно, что в рассматриваемом случае и греч. Патриарх и Свят. Синод присвоили себе полномочия, которых не может за ними признать, не впадая в противоречие со своими основами, Православная Церковь.

Мы не хотим здесь становиться на сторону того или иного учения о почитании имени Божия и, конечно, тем менее склонны признавать правым образ действий той части афонского монашества, которая в своём понимании вопроса видела уже готовый догмат (а такой Догмат уже был — прим.) и клеймила несогласных с их учением именем еретиков. 

Но и Св. Синод впал в ту же погрешность, что и афониты, столь преждевременным провозглашением догматического определения без надлежащих к тому правомочий.

Конечно, Св. Синод, в качестве органа высшей церковной власти в Поместной Русской Церкви, призван в её пределах блюсти за чистотой Православного Учения, принимать соответственные меры и делать вероучительные определения в тех случаях, когда наблюдается искажение или отрицание догматов Православия, единомышленно исповедуемых Церковью

Но в учении афонитов об имени Божием, по собственному определению Св. Синода в «Послании», ставится вопрос о «новом догмате». Им не колеблется ни один из утверждённых уже Церковью. Следовательно, св. Синод принимает здесь на себя безусловно превышающую его полномочия задачу авторитетного введения нового догматического определения.

Нашу тревогу и сомнения разделяют многие из православных людей, в частности и из числа тех, которым монашеская или иерархическая дисциплина смыкает уста. Тем необходимее возвысить голос в защиту колеблемой основы Православия.

Наше церковное сознание не позволяет нам признать определение Синода имеющим догматическую обязательность (это и есть фарисейство или папизм — прим.), почему неправомерными нам представляются и церковные кары (вплоть до отлучения), если таковые налагаются на иноков не за те или иные, быть может, достойные наказания нарушения дисциплины, за самочиние и распри, а за одно лишь исповедание Учения об имени Божием, несогласное с мнением Св. Синода.

Догматически вопрос этот до сих пор остаётся открытым и допускает возможность различных пониманий, почему и следовало бы разрешить его обсуждение на страницах богословских журналов и в церковных обществах, дабы всесторонним обсуждением могла быть подготовлена почва для истинно-церковного решения пререкаемого вопроса.

М.Н.